Памяти Владислава Ардзинба
Публикации | Александр КРЫЛОВ | 03.03.2011 | 12:39
Владислава Григорьевича я знал еще в середине 1980-х, когда работал в Институте востоковедения РАН. Мы знали друг друга в лицо, но близких отношений между нами не было. Плотно общаться мы стали уже в середине лихих девяностых.
Благодаря Ардзинба с 1994 по 2000 год я проводил в Абхазии по два-четыре месяца в году, занимался исследованием древних традиций и религии абхазов, общался со многими людьми, в том числе старейшинами и жрецами. Ардзинба очень интересовался моей работой. Хотя поначалу довольно скептически отнесся к озвученным планам. Оно и понятно. Многие ученые приезжают в Страну души скорее для отдыха, чем для серьезной работы. Но после того как в 2000 году я принес Владиславу Григорьевичу на отзыв готовую докторскую, он очень въедливо ее изучал, вникая чуть ли не в каждую запятую. И написал объективный и обстоятельный отзыв, хотя в то время у него уже начались проблемы со здоровьем.
Ардзинба прекрасный ученый-востоковед, специалист по хеттам (древнейшее население Малой Азии), язык которых имеет родство с абхазо-адыгской языковой группой. Он написал очень хорошую книжку и докторскую диссертацию «Ритуалы и мифы древней Анатолии», в ней я обнаружил многие параллели с религией абхазов. К сожалению, все постепенно нивелируется и уходит, глобализация все вымывает. Если бы я не успел зафиксировать ритуальную практику святилищ и наши беседы с абхазскими жрецами, многое бы исчезло безвозвратно. Время бежит стремительно, и теперь очень многие из моих собеседников уже ушли в мир иной.
Сухум, 1996 г.
Какой Ардзинба был в молодости? Наши некогда юные барышни из Института востоковедения, которым уже под шестьдесят, до сих пор очень тепло вспоминают игры в волейбол, поездки на картошку, субботники и прочие мероприятия, которых принимал участие юный Владислав Ардзинба. Как мне рассказывали, он был секретарем партбюро, но заботился в первую очередь не о следовании «партийной линии», а об интересах науки и сотрудников отдела Древнего Востока, который он возглавлял. Он был настойчив и уперт, так что институтские партийные боссы с ним предпочитали лишний раз не связываться.
Как и у всякого абхаза, у Владислава Ардзинба особое отношение к лошадям и детям. Они как никто другой умеют распознавать хороших людей
Он никогда не был карьеристом. В советское время заниматься клинописью и протохеттами никакой карьерист не стал бы, это ж вам не какая-нибудь социалистическая ориентация стран третьего мира, на которой были сделаны сотни карьер. Он был человеком науки, но судьба вынудила идти в политику, и то, что он оказался достоин своей исторической роли, большое счастье для абхазов. Ардзинба был политиком от бога, вождем нации в самое трагическое для нее время. Однако он не типичный политик — слишком интеллигентный, но в критической ситуации ради национальных интересов способный на самые решительные меры.
То, что с ним произошло, загадка и большая трагедия. В 1997 году он улетел в Тбилиси на переговоры. Когда вернулся, я, памятуя о том, как в 1936 году в доме у Берия был отравлен абхазский лидер Нестор Лакоба., весьма неудачно пошутил: «Владислав Григорьевич, надеюсь, вы тал ничего не ели?» В ответ Ардзинба только как-то невесело хмыкнул...
Через несколько лет у него начались проблемы со здоровьем. Почва для подозрений об отравлении есть: насколько я знаю, начальник его охраны Гембер, который ездил с президентом в Тбилиси, уже умер. Как говорят его близкие, медики до сих пор не могут поставить диагноз. Ардзинба возили в Германию, Израиль, все безрезультатно. Это дает основание предположить, что его болезнь — результат воздействия какими-то средствами, которые современной медицине не известны.
Последний раз я видел Владислава Григорьевича в октябре прошлого года. Мы не встречались несколько лет: несмотря на болезнь, глаза горят по-прежнему, ум совершенно ясный, но говорит с трудом. Мы долго беседовали о современных проблемах Абхазии, о ее будущем, о перспективах выживания абхазского этноса, о признании Россией независимости республики, чем это признание может обернуться, ведь тут есть не только положительные, но и отрицательные стороны. В условиях глобализации у нас на глазах исчезают десятки, если не сотни малочисленных народов, так что даже после признания Россией независимости Абхазии проблема этнического выживания абхазов сохраняет свою остроту.
Нынешний президент Сергей Багапш — гений политического компромисса, в 2004-м он сумел объединить совершенно разных политиков, которые находились в острой конфронтации друг с другом. Но даже ему не удалось преодолеть негативных последствий событий 2004 года.
Скоро новые выборы, и то, как они пройдут, у Владислава Григорьевича вызывало большое беспокойство. Во время нашей последней встречи у меня сложилось впечатление, что он больше всего хотел, чтобы новые выборы прошли как можно спокойнее, не вызвали нового раскола в обществе.
Записала Наталья ШАКЛАНОВА
Источник: Журнал "Апсны". май 2009 - № 4.
Абхазия
