Неуместный иск
Публикации | Сергей МАРКЕДОНОВ | 04.04.2011 | 22:43
Сделан еще один принципиально важный шаг в разрушении примитивной черно-белой картинки августовских событий 2008 года. Международный суд ООН пришел к выводу о том, что рассмотрение иска Грузии к России, содержащее обвинение российской стороны в "расовой дискриминации" во время "пятидневной войны", не входит в его компетенцию. Это решение было принято десятью голосами против шести. Таким образом, высшая судебная инстанция ООН согласилась с некоторыми предварительными возражениями российской стороны, которые были приведены в декабре 2009 года в ответ на иск Грузии.
Россия и Грузия переживают первое в своей истории разбирательство в стенах Международного суда. Сам процесс, ставший еще одним форматом противостояния Москвы и Тбилиси, официально имеет мудреное название "Дело, касающееся применения Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации". Неофициально его называют просто "Грузия против России".
После того, как 12 августа 2008 года военные действия в Абхазии и в Южной Осетии завершились, Тбилиси обратился с иском в Международный суд. Грузинские власти требовали привлечения РФ к ответственности за нарушение правовых норм, касающихся расовой дискриминации. При этом северный сосед подвергался критике не только за события 2008 года, но и за период, начиная с 1990 года, когда "Россия непосредственно, а также через подконтрольные ей структуры Абхазии и Южной Осетии, осуществляла дискриминацию грузинского населения в этих республиках".
В подобном обвинении было обозначено сразу несколько очевидных несуразностей. Во-первых, хронологический период. Начнем с того, что в 1990 году Россия, как и Грузия не являлась субъектом международного права. Это были две части единого союзного государства СССР, которое, хотя уже в реальности и не контролировало многие процессы и территории, де-юре продолжало существовать. Более того, российская власть, вовлеченная в конфликт с союзным центром, практически никоим образом не была вовлечена в конфликты в Абхазии и в Южной Осетии, в то время как уверенно идущее к власти грузинское националистическое движение продвигало лозунги о "восстановлении национальной независимости", Конституции 1921 года (в которой не было автономных прав для Южной Осетии, как и самого понятия "Южная Осетия"), и ликвидации всего правового наследия СССР.
Во-вторых, подобные временные рамки оставляли за скобками деятельность РФ по урегулированию конфликтов. Ведь в 1992 году именно при российском посредничестве было остановлено кровопролитие в Южной Осетии. Более того, после этого были созданы механизмы в виде Смешанной контрольной комиссии и совместных миротворческих сил, которые в течение 12 лет эффективно обеспечивали не просто прекращение огня, но и совместное проживание осетин и грузин. В Конституции Южной Осетии грузинский язык был даже обозначен в качестве официального.
В Абхазии ситуация была сложнее. В 1993 году власти этой республики поддерживали этнические эксцессы против грузинского населения. Но в какой мере все это поддерживалось Москвой? И разве не Москва сыграла важнейшую роль в предотвращении многих инцидентов? Кстати, было бы небесполезно вспомнить, что в результате действий российских миротворцев порядка 50 тысяч грузин вернулись в Гальский район Абхазии. Более того, в ходе сочинских договоренностей между Тбилиси и Москвой в 2003 году российская сторона признала необходимость продолжения процесса возвращения. Не будем забывать и те попытки, которые Россия предпринимала, чтобы вернуть Абхазию в состав Грузии. И не вина Москвы в том, что эти попытки отвергались лидерами Абхазии с порога.
Но в 2008 году официальный Тбилиси не планировал заниматься сложными вопросами этнополитических конфликтов объективно, с опорой на факты и анализом непростых противоречий. Цель была вполне прозрачной – отвлечь внимание от собственных провалов и просчетов и обвинить Россию в планомерной и преднамеренной оккупации территорий независимого государства. В этом же контексте следует рассматривать и иск "Грузия против России", и законодательство об "оккупированных территориях", и назойливое стремление властей переквалифицировать два этнополитических конфликта в перманентную войну с могучим северным соседом.
В результате на "юридическом направлении" официальный Тбилиси стремился доказать, что военная операция российской армии в августе 2008 года имела целью закрепить дискриминационную ситуацию. При такой ситуации грузинские беженцы из сел Лиахвского коридора и анклавов Южной Осетии, а также Кодорского ущелья Грузии не смогут вернуться в места своего постоянного проживания. В самом деле, глупо отрицать и наличие этнических эксцессов, и насилие, и имущественные потери, понесенные грузинами в ходе "пятидневной войны". Действительно, и без того многочисленная армия беженцев пополнилась новыми людьми. И во многих ситуациях эти люди оказались без вины виноватыми, разделяя ответственность с руководством своей страны. Но, дьявол, как известно, кроется в деталях. И многие беженцы в течение четырех лет (2004-2008) принимали участие в "разморозке" конфликта, будучи вовлеченными в военное противостояние со своими осетинскими соседями. Они устраивали блокады и перекрывали дороги, участвовали в военных акциях, а потому в послевоенных условиях их присутствие в Южной Осетии вряд ли было бы безопасно. Можем ли мы считать это трагедией? Безусловно. Можем ли мы обвинять в этих эксцессах, в том числе, российских военных, которые далеко не всегда препятствовали банальному сведению счетов? Конечно. Но все это не имеет никакого отношения к планируемой дискриминации и преднамеренным этническим чисткам со стороны России.
Международный суд, приступив к изучению дела, 15 октября 2008 года постановил, что "на первый взгляд" иск может подлежать его юрисдикции (тогда меньшая часть судей воспротивилась принятию иска). В декабре 2008 года высшая судебная инстанция ООН определила сроки для представления аргументов. Грузия получила свой "дэдлайн" 2 сентября 2009 года, а РФ – 2 июля прошлого года. В сентябре же 2010 года состоялись отдельные слушания по возражениям со стороны России. При этом в декабре 2009 года российская сторона указала суду на то, что обращение в эту инстанцию возможно только в том случае, если спор не разрешен путем переговоров или процедур, специально предусмотренных в Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации. Таким образом, российские юристы указывали своим грузинским коллегам на недопустимость неисторического и неконтекстуального подхода к праву.
В самом деле, если Тбилиси наблюдал дискриминацию, начиная с 1990 года, то почему не поднимал этот вопрос ранее, не шел на переговоры? И, более того, до прихода к власти Михаила Саакашвили подписывал десятки, если не сотни документов совместно с РФ. Между тем, в 2008 году грузинские власти попытались списать все проблемы, имевшие место в течение 18 лет, на российские происки. Однако за весь период после распада СССР, признания Грузии и ее приема в ООН Тбилиси не обращался ни с какими просьбами в Комитет по ликвидации расовой дискриминации. Получается, что проблема неожиданно всплыла только в августе 2008 года.
Между тем, рассмотрение случаев расовой дискриминации в формате ООН имеет свои четкие процедуры. Иск в Международный суд в Гааге подается только после того, как все эти процедуры будут исчерпаны. В 2008 году Грузия их не то что не исчерпала, но даже и не обозначала.
Решение Международного суда, естественно, не смутило Тбилиси. Там готовы продолжать борьбу до победного конца и уже объявили о возможном новом разбирательстве. "Международный суд подтвердил, что российская сторона является участницей конфликта в Грузии, а не третьей стороной, как этого желала Москва", – прокомментировала решение суда Нино Каландадзе, заместитель главы МИД Грузии.
Все это верно. Однако верно и то, что надежды на демонизацию России, превращение ее в изгоя мировой политики не оправдались. Публикация доклада комиссии Хайди Тальявини, корректировка позиций ПАСЕ, решение суда в Гааге являются звеньями одной цепи, в которой события 2008 года представляются не как борьба "сил добра" и "сил зла", а сложный и противоречивый политический процесс. В нем есть место и для критики, и даже для жестких и негативных оценок России и ее политики, но нет возможности делать это примитивно и упрощенно.
Источник: Новая Политика
Грузия Россия
