Для переосмысления грузино-армянских отношений (I)
Публикации | Паата БУХРАШВИЛИ | 28.10.2011 | 00:01
Многовековыми историческими узами связаны между собой древнейшие представители закавказской цивилизации – грузины и армяне. Видные представители этих народов всегда знали цену друг другу и всячески старались укрепить многосторонние связи, продиктованные жизнью. Еще в средние века грузинская историография разработала теорию общего происхождения кавказских народов и в известном тезисе Леонтия Мровели было предложено оригинальное решение этого вопроса. В связи с этим Корнели Кекелидзе отмечал, что “идея братства закавказских народов, в особенности грузин и армян, была прогрессивной идеей, которая во всей последующей истории этих народов сыграла весьма положительную роль”.(1)
Известный кавказовед акад. Мари Броссе еще в прошлом веке отмечал необходимость изучения взаимоотношений Грузии и Армении. Для обогащения документальной базы грузинской истории с 60-х годов XIX века он занялся изучением армянских источников и на достаточно высоком для того времени уровне перевел и издал 12 из них. Ученый основательно изучил древнюю армянскую литературу, памятники армянской материальной культуры, армянскую нумизматику, сфрагистику и др. и посвятил этим вопросам специальные исследования. Вообще исследованиям арменологических проблем он посвятил последние два десятилетия своей жизни. Подобная подготовительная работа предоставила ему возможность заглянуть внутрь грузино-армянских исторических отношений, и для их освещения в своих работах особое значение он придавал изучению и анализу материала, сконцентрированного в районе встречи соседствующих народов – в Ахпат-Санаинском и близлежащих краях. Акад. Мари Броссе фактически первый ученый, положивший начало научному изучению грузино-армянских отношений на благо будущих поколений.
Изучению прошлого Грузии и Армении большое значение придавал и акад. Нико Марр. Его исследования в основном касались конкретных вопросов источниковедения. Правда, у Нико Марра нет специальных работ, посвященных историческим отношениям грузин и армян, но в его многочисленных филологических и исторических исследованиях даны глубоко научные наблюдения и сделаны отдельные выводы, не потерявшие своего значения и по сей день.
Мэтр грузинской исторической науки Иванэ Джавахишвили также уделял внимание изучению отдельных вопросов исторических взаимоотношений грузинского и армянского народов. Он рассматривал историю Армении как одну из серьезных возможностей изучения прошлого самой Грузии и для этого усердно исследовал историю средневекового армянского государства и права, историческую литературу, вопросы источниковедения, палеографию, эпиграфику, историческую географию и др.
При изучении экономической истории Грузии Иванэ Джавахишвили заметил, что большинство распространенных в Армении земледельческих орудий были грузинского происхождения или попали в Армению через Грузию, особенно улучшенные пахотные орудия. Также отмечается проникновение-распространение из Грузии в Армению некоторых видов виноградной лозы. Соответствующим материалом ученый не только подтверждает факт экономического сотрудничества между соседями, но и показывает характер этого сотрудничества – “влияние высококачественной земледельческой культуры Грузии на хозяйственные отрасли соседа”.
Иванэ Джавахишвили впервые среди грузинских ученых смог найти ответы на многие кардинальные вопросы, существующие в истории грузинского и армянского народов. Согласно его выводам, вопрос общности или разногласия в вероисповедании в основном зависел от выбора Грузии между востоком – учением и традициями персидской церкви, и западом – христианством греко-римской церкви. Рядом с политической ориентацией сравнительно второстепенно выглядели национальные и догматичные акценты конфликта. (2)
Необходимо коснуться вопроса общекавказского значения войны за овладение Картли в IX-X вв. В связи с участием в этой войне армянских князей Иванэ Джавахишвили писал: “Если до вступления в войну армянских князей лишь грузины соперничали друг с другом, теперь арена и границы военных действий расширились. Если до сих пор война решала кому править Грузинским государством, то теперь решалась судьба всего Закавказья. Картли являлся центром страны и для будущего каждого князя имело огромное значение, чтобы этот край оставался за ним”. (3)
Со второй четверти XIII века, когда Закавказье становится объектом перманентных набегов кочевников, начинается существенно новый этап грузино-армянских отношений, этот процесс становится особенно явным с XV века. Оторванная от Грузии, оказавшись во враждебном окружении, Армения становится частью разных объединений захватчиков и ее общественное развитие принимает характерную для поработителей, но чуждую для армянского общества форму, весьма осложняя сохранение сложившихся веками отношений с Грузией. Но вместе с тем, в создавшейся ситуации необходимость таких отношений для пользы национальных интересов армян становится явнее. Соответственно, в изменившейся политической ситуации появляются новые формы отношений, которые в течение времени еще более интенсивно развиваются в связи с интересами Грузинского государства. Первенство грузин в освободительном движении становится совершенно закономерным: к тому периоду Грузия единственная сохраняла свою государственность. В основном именно эти объективные условия определяли характер исторических отношений грузинского и армянского народов данного периода.
Общепризнано, что условия окружающей среды имеют огромное значение для общего развития того или иного общества. Именно с этой точки зрения известный грузинский историк Нико Бердзенишвили исследовал специфику исторического развития грузинского и армянского народов. Он отмечает, что из-за хороших хозяйственных условий “точно так же, как и Араратская равнина стала основой формирования армянской нации, так и основу формирования грузинской нации положила сперва земля Квемо Картли, затем Мцхета и Зеда Сопели (вместе с Квемо Картли). Также как и появившийся в Арарате армянский народ ассимилировал не одно неармянское племя, также грузинское племя ассимилировало и огрузинило не одно негрузинское племя”. (4)
При сравнении грузинских и армянских феодальных отношений, в первую очередь, мы должны знать специфику географической среды обитания и природных условий, под влиянием которых формировалась их хозяйственная и общественная жизнь.
Грузия и Армения горные края. Несмотря на внешнее сходство рельефа, они значительно отличаются друг от друга, что бесспорно отразилось особенно на хозяйственном уровне развития этих соседних государств. Первое, бросающееся в глаза, отличие связано с вертикальной зональностью. 90%-ов всей территории Армении располагается на высоте более 1000 метров, когда лишь 50% грузинской территории находится в этой зональности. Поэтому пахотные земли в Армении, за исключением Араратской долины, находятся значительно выше, чем в Грузии.
С хозяйственной точки зрения еще более существенно различие в климатических условиях. Для Грузии в основном характерен умеренный, а для Армении суровый, континентальный климат.
Жарким летом и холодной зимой отличается центральная часть Армении – Севанская котловина и Ширакское и Апаранское плато. В Грузии климат позволяет заниматься земледелием без специальной ирригационной системы, но в Армении из-за засушливого климата до высоты 1500 метров без специального орошения земледелие вообще невозможно. В отличие от Грузии, строительство ирригационной системы для искусственного орошения сталкивалось в Армении с одной дополнительной сложностью – со своеобразием гидрографической сети. Реки здесь в основном протекают в глубоких ущельях, из-за этого для орошения их берегов и близлежащих земель необходимо сооружение множества больших и небольших каналов, начиная почти с истоков рек. Вместе с тем, селевой поток, характерный для всех рек Армении, приносит огромный вред сельскому хозяйству. Поэтому, в отличие от Грузии, основным моментом, определяющим специфику сельского хозяйства в Армении, была зависимость земледелия от искусственного орошения. Из-за излишне сухого климата земледелие здесь испокон веков было прочно связано с ирригационными системами. Этим свойством Армения уподобляется восточным странам, где основным условием земледелия было искусственное орошение.
Необходимо учитывать важную специфику, характерную для данной хозяйственной системы, выражающуюся в том, что искусственное орошение, как правило, всегда осложняло появление и развитие частной собственности на землю. Таким образом, если цивилизации Древнего Востока обуславливались орошаемым земледелием, уже в поздний период то же ирригационное земледелие в том же районе становилось причиной социальной отсталости. Крупные древневосточные государства необходимые для регулирования орошения всячески подавляли частную инициативу и стесняли широкомасштабное развитие частной собственности.
В отличие от Армении, природные условия Грузии не ограничивали развитие земледелия общинными отношениями. Одновременно с орошаемым земледелием в Грузии было широко распространено и неорошаемое земледелие, что способствовало развитию общества в определенном направлении. Неорошаемое земледелие не требует труда большого коллектива, поэтому общинная организация не имеет здесь прочной основы и, соответственно, препятствия для развития частной собственности весьма незначительны. Зато неорошаемое земледелие требует более сложных агротехнических средств, чем орошаемое и следовательно обуславливает более высокий уровень развития общества (глубокая пахота, развитие селекции, искусственное удобрение земли и др.).
Как отмечал Нико Бердзенишвили, орошение большими реками, производимое лишь царями, интересно не тем, что подразумевает рабский труд, а тем, каким был его эффект для последующего развития страны. Как известно, это явление не породило в Грузии восточного рабства и деспотии. Ранние отношения развили здесь феодализм и частную собственность на землю. С социальной точки зрения, горы не уступили первенства долине, и это стало своеобразием феодальных отношений в Грузии.(5) В Грузии и Армении были разные хозяйственные условия, и из-за этого общественное развитие в этих странах имело разное, соответствующее хозяйственному развитию направление.
О высшей власти в Армении существуют два противоположных мнения. Согласно одному, феодализм в Армении имел восточную или азиатскую форму, для которой характерно частное и коллективное владение землей, а не частная собственность. В лице царя право на собственность распространялось на государство. Самодержавный и суверенный монарх считался правителем всех государственных земель. Этой точке зрения обычно противопоставляют ту точку зрения, согласно которой армянский феодализм в основном совпадал с западно-европейским феодализмом.
В общем, природно-климатическая среда создавала подобные Востоку хозяйственные условия, поэтому существование земельной собственности восточного или приближенного к нему типа совершенно естественно.
Индивидуализация метода производства и небольшой удельный вес коллективных форм ведения хозяйства результат действия благоприятной природной среды Грузии, изначально составили специфику грузинского общества, обусловив тем самым сравнительно высокий, чем у соседней Армении, уровень института частной собственности. Таким образом, отличные хозяйственные условия определили разные темпы феодального развития в Грузии и Армении.
В Грузии быстро распалась и окончательно исчезла община (на равнине), это открыло широкие возможности институту частной собственности, уже достаточно развитому к тому времени. Грузинский феодал окончательно завладел не только землей, но и производителем. Тем самым грузинские феодальные отношения в значительной степени уподобляются западному феодализму.
Из-за своей большой экономической значимости община сохранила в Армении известную прочность и устойчивость, ограничив широкое распространение института частной собственности и его свободное функционирование. Все это придавало некий восточный оттенок феодальным отношениям в Армении и препятствовало углублению процесса феодализации, завершению развития феодальных институтов.
XIII-XIV вв. (так же как и XII в.) в истории грузинского и армянского народов известны как особый этап в истории их развития. Развитые и сформированные в эту эпоху формы отношений определили будущие отношения между этими двумя народами. Как отмечает грузинский историк Гурам Майсурадзе, “период, когда армянские земли находились в составе феодальной монархии Грузии, настолько повлиял на сознание современников, что когда позднее (уже в XVIII в.) в политических кругах Армении рассматривался вопрос освобождения армянских земель и восстановления Армянского государства, это последнее рассматривалось лишь в границах объединенного Грузино-Армянского государства. (6)
Несмотря на неблагоприятные внешние условия, грузинское феодальное общество конца X и середины XI в. успешно разрешило задачу первоочередного значения – объединилось и воссоздало единое Грузинское государство. Это было уже серьезной заявкой для последующего решения более масштабных и значимых общекавказских задач. В отличие от Армении, Грузия выдержала натиск Византии, ну а в войне с турками не только сохранила государственную организацию и структуру, но добилась и того, что возглавила освободительное движение всего Закавказья. Необходимость консолидации закавказских народов против турков-сельджуков породила идею создания единого многонационального государства на Кавказе и ускорила ее практическое осуществление. После изгнания турков из Закавказья, территории, где преобладало христианское население, вошли в состав Грузинского государства. Процесс освобождения и передачи армянских земель под власть грузинской монархии завершился к началу XIII века.
В этом большом культурном процессе (т.е. в процессе взаимообогащения и сближения культур) целый ряд этнических, политических и культурных понятий и терминов меняли свое первоначальное содержание и стали обозначать более объемные единицы. Например, в этом периоде слова “Грузия” и “грузинский” стали именами собирательными и кроме Грузии и грузин обозначали новое политико-культурное объединение – кавказское феодальное пространство и его жителей. По мнению грузинского летописца, первого историка царицы Тамар, автора “Истории и восхваления венценосцев”, этот мир простирался от “Никопсии (современный город Туапсе на Черном море) до Дарубанда (современного Дербента)”, где “собирается воинство грузинское.” Таким же просторным краем представляют Грузию и другие авторы того периода. Проанализировав сведения этих авторов, Нико Бердзенишвили заключает: “что Грузия в их представлении многонациональное, но единое государство, где грузинский народ являлся определяющей силой”. (7)
Исходя из этого, Армения, политически полностью зависящая от Грузии, искала путь к сохранению своей национальной самобытности лишь в религиозном отличии, поэтому политика, пренебрегающая своеобразием вероисповедания, сталкивалась с их ожесточенным сопротивлением. По словам Стефаноса Орбелиани, в те времена на собраниях национальной армянской церкви всенародно проклинали всех единомышленников “грузин и греков”. В защиту национального вероисповедания создавались теоретические сочинения, в которых были представлены попытки аргументирования истинности армянской исповеди и невозможности церковного объединения с грузинами. “Огрузинивание” армян было действительно сложной задачей, так как к тому времени национально-вероисповедальческая позиция армян, имеющих высокую культуру и большую историю, была четко выражена, но проводимая государством национальная политика видимо все же давала желаемые результаты. По сведениям грузинского летописца, после одного из известных церковных споров в Тбилиси «огромное количество армян явилось для крещения». После этого еще более утверждаются позиции халкедонизма в глубине самой Армении.
Таким образом, грузинское христианство и грузинская феодальная культура являлись эффективным идеологическим средством объединения народов, живущих в христианских государствах Закавказья. Успех этого процесса был обусловлен общими интересами закавказских феодалов и своеобразием развития Кавказа.
В этой благоприятной обстановке, когда вошедшая в состав Грузии Армения беспрепятственно развивалась культурно и социально-экономически, грузинская феодальная монархия совершенно закономерно воспринималась армянским населением как собственная государственность, тем самым признавая и культурно-политическое единство с ней. Как отмечает выдающийся грузинский историк Симон Джанашия: “Идеологическая и психологическая сторона вопроса выражалась в том, что армянское население воспринимало грузинскую государственность со всем своим правительственным аппаратом как собственную государственность”. (8)
К 20-ым годам XIII века на население Закавказья обрушились тяжелые испытания. Разведочные атаки монголов были первыми знаками грядущих несчастий для избалованной победами страны. В эпоху татаро-монгольских нашествий полностью проявились “роковые” недостатки развитой феодальной системы. Перед лицом опасности частные интересы феодалов перевесили государственные интересы, и вместо объединения оборонительных сил страны грузинские вельможи по отдельности сдавались врагу с надеждой сохранить власть над собственными уделами.
Характерно, что несмотря на политику разобщения, правления монголов, в те времена знать армянского края Грузии вновь стремилась к грузинскому царскому двору, не выходя из пространства грузинских феодальных отношений. Таким образом, социально-экономическая и политическая жизнь кавказской Армении и в тяжелые времена монгольского господства была тесно связана с Грузинским государством, и внешняя сила, с этой точки зрения, не смогла внести существенных изменений в старые отношения.
Нашествия монголов нанесли серьезный урон экономике развитой агрикультурной системе страны. Особенно пострадали армянские общины Грузии. Плодородные долины Иори и Алазани стали местом частых набегов татарских полчищ, но еще более обширные земли они заняли в Армении.
Подобная картина была и в период вторжений Тамерлана. В Армении, где со времен господства монголов крестьяне и так были чрезмерно притеснены кочевниками, в результате засилья новоявленных Тамерлановских захватчиков слой местных землевладельцев в основном был заменен аристократией кочевников. Даже в таком центральном крае страны, каким был Лоре, грузинское дворянство было вынуждено уступить земельные угодья туркменам и покинуть родные места.
Малочисленные и притесненные врагом армянские феодалы не были в силах пополнить грузинское войско и совместно защитить общее “христианское” государство.
(Окончание следует)
Источник: История и идентичность: Южный Кавказ и другие регионы, находящиеся в переходном периоде. Статьи ученых-историков и экспертов из Азербайджана, Армении и Грузии (Ереван, Армения) / Ер.: Едит Принт, 2010. С. 39-57.
Армения Грузия историография
