Роль и значение менталитета в социально-политических процессах (I)
Публикации | Гагик ОГАНЕСЯН | 11.11.2011 | 00:00
1. ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Проблема менталитета как теоретическая проблема появилась на «срезе» психологических, социально-философских и политологических исследований. В некотором смысле это проблема-«перекресток», некая теоретическая «матрешка».
Актуальность исследований в заданной области естественна и очевидна. Без раскрытия теоретической значимости данного явления невозможно более или менее адекватное исследование проблем государственности, основ национальной духовности, особенностей национальной идеологии и т.д. Изучение проблемы менталитета помогает системному анализу социально-политического поля. По сути дела, раскрытие содержания этого фактора имеет системообразующее значение.
В советской философско-политической науке проблематика менталитета, да и ментальности вообще, не занимала сколько-нибудь важного места. Во-первых, она не была востребована самим обществом. Во-вторых, она не «запускалась» государством; а раз не было директивы, значит, и не было исполнения. Но дело не только в невостребованности. Правящие круги советского общества относились к этой проблеме с недоверием и подозрением. От нее веяло буржуазностью и национализмом. Существовало понятие «советского народа» как некоей социально-этнической общности, которая обладала унифицированным «классовым сознанием», являлась носителем строго определенных (директивно утвержденных) идеологических установок. И хотя «расцвет» национальной культуры допускался (и далее поощрялся), тем не менее конечная точка, так сказать «станция прибытия», определялась достаточно четко единый (единообразный) советский народ.
И что интересно. Будучи (в идеале) явлением однородным в плане социально-идеологическом, гражданин СССР, а в целом и замысливаемый «советский народ» по большому счету не представлял из себя полноценного субъекта политики. Вернее, якобы был таким субъектом. Это «якобы» или «псевдо» совершенно очевидны. Что зависело от воли рядового советского гражданина? Да практически ничего. Все было «задиректировано» и «спущено» сверху (ЦК КПСС, ЦК союзной республики, горком партии, райком, партком, профкомитет и т.д. и т.п.). Могут возразить: а перестройка, а обновление, а гласность? Ведь все это происходило в советское время. А значит, советский народ был уже и не таким безгласным! На первый взгляд, все это верно. Но лишь на первый. Ведь перестройка как коренная политическая и экономическая реформа была задумана «сверху» и реализовывалась директивами Политбюро. Даже развал СССР как государства был предопределен волюнтаристским решением трех деятелей, из которых двое, самых влиятельных, опять-таки были членами Политбюро.
Таким образом, мы опять-таки приходим к изначальному тезису: в советском обществе, в советском государстве не было и не могло быть серьезного или даже объективного отношения к проблемам ментальности и менталитета. И уж тем более не могло быть (и даже мысленно не допускалось) их рассмотрения в плане соотношения с политической сферой общества.
Коренное изменение исследовательской ситуации произошло лишь в постсоветский период. Обретение независимости бывшими советскими республиками дало сильнейший импульс как вообще исследованиям в области общественно-политических наук, так и в проблематике ментально-национального в частности.
После такого предварительного экскурса мы уже можем обратиться к сути проблемы – анализу понятий ментальности и менталитета. Но сначала к истории формирования проблемы.
2. ИЗ ИСТОРИИ ФОРМИРОВАНИЯ ПРОБЛЕМЫ
У нас нет претензий на воссоздание всеобъемлющей картины того, как возникла и кристаллизовалась проблема менталитета в процессе развития обществоведческой и гуманитарной мысли. Однако есть убежденность, что определенная предыстория у нее есть, и наличествует необходимость проследить основные этапы ее развития. Общепринятой является точка зрения, что понятия ментальности и менталитета впервые были введены в научный оборот в Европе во второй половине XIX века. Именно в это время историк-обществовед (некоторые считают его далее политологом) Алексис де Токвиль пишет небольшое исследование «Демократия в Америке», в котором пытается дать содержательный анализ общественного сознания (или, как он сам выражается, «общественного мышления») американцев в I половине XIX в. Токвиль пытается отыскать первопричины предрассудков, привычек и пристрастий, распространенных в американском обществе. Это и составляет, по его мнению, национальный характер американцев. Токвиль утверждал, что все жители Соединенных Штатов имеют сходные принципы мышления и управляют своей умственной деятельностью, опираясь на одни и те же представления и стандарты поведения. Это он называет коллективной ментальностью.
Особое внимание менталитету и ментальности уделяют ученые – приверженцы школы исторической психологии. Данная школа сформировалась на континенте в 30 – 50-х гг. XX столетия. В работах основателя этой школы (иначе ее называют школой «Анналов») Л. Февра исследуются проблемы коллективной ментальности. В общем и в целом представители «Школы Анналов» (в том числе Ж. Гофф, Р. Мандру, Ж. Дюби и др.) отстаивают тот тезис, что одним из стержней исторической реконструкции является реконструкция ментальности, т.е. реконструкция способов поведения, выражения и даже умолчания, которые передают обществу миропонимание и мирочувствование данной нации, данного социума.
Окончательно и бесповоротно термин «менталитет» закрепился в научном обороте благодаря работам Леви-Брюля. Известный этнолог и этнопсихолог четко выделяет два типа менталитета современный и первобытный, «примитивный менталитет». В своих «Записных книжках» (1949 г.) Леви-Брюль характеризует современный менталитет как логический, рациональный, организованный. Примитивно-первобытный же менталитет явление совершенно иного порядка. В основе его – «аффективная категория сверхъестественного». Примитивный человек, утверждал ученый, в своем практическом опыте использует элементы мистические и иррациональные. Это в первую очередь сновидения, культ усопших, заклинания и т.д. Причем в сознании первобытного человека реальное и сверхъестественное не противоречат друг другу, а сосуществуют и переплетаются как единое целое.
В конце XIX начале XX вв. к проблеме ментальности и менталитета обратились психологи, в первую очередь В. Вундт, З. Фрейд и К. Юнг. У всех этих ученых понятие психического, ментального получило новое, оригинальное истолкование. Точнее было бы сказать, что термины «ментальность» и «менталитет» в их разработках конкретно не упоминаются. Однако высказанные ими мысли, предложенные ими концепции имеют самое непосредственное отношение к исследованию и истолкованию проблемы менталитета.
Особый интерес представляют разработки и подходы школы психоанализа. Основатель школы, З. Фрейд, впервые в истории психологии предложил рассматривать психику человека как глубинную структуру, действующую как минимум на трех уровнях: 1) на уровне бессознательного; 2) на уровне подсознательного; 3) на уровне собственного сознания. Согласно Фрейду, основой или фундаментом психического является «бессознательное». На этом уровне или в этой сфере сконцентрированы наиболее мощные энергетические потоки душевнопсихического. З.Фрейд определяет их как «бессознательное» или, в другой интерпретации, «либидо». Последнее проявляется в изначальных, естественных инстинктах и влечениях.
У мужчин это прежде всего половой инстинкт, у женщин – материнский. Бессознательные психические явления как бы «пронизывают» всю толщу психического. Они выходят и в сферу собственно сознания. Энергетика бессознательного питает и творчество художника, и деятельность политика, и любую другую область, и которой субъект может сублимировать свой энергетический потенциал. Однако не всегда энергетика «либидо» находит легальные формы, легальные «выходы». Нередко бессознательное толкает человека на «постыдные», «запрещенные» действия, поступки, мысли. На уровне сознания и самосознания человек осознает эту «постыдность», «запретность» и как бы «вытесняет» все это в пограничную между сознанием и бессознательным сферу, т.е. в область подсознательного. Таким образом, если обратить все вышесказанное на исследуемую нами проблему, т.е. проблему ментальности, то вывод будет следующим. Если ментальность это склад ума человека, специфика проявления его основных психических характеристик, если менталитет это глубинная структура психодинамики, то справедливость, адекватность фрейдистского подхода означает, что ментальность и менталитет в качестве своего источника, в качестве своей основы имеют не только сферу собственно сознания. Менталитет опирается и на бессознательное, и на подсознательное, т.е. менталитет имеет такую же сложную структуру, как и само сознание, хотя, конечно, последнее гораздо шире, объемнее понятия менталитета.
Свое дальнейшее развитие учение Фрейда получило в работах его самого одаренного последователя К.Юнга. В рамках разработанной им концепции аналитической психологии Юнг выдвинул положение о том, что наряду с индивидуальным бессознательным, которым собственно ограничивался классический вариант фрейдизма, в психике человека существует еще более глубинный слой коллективное бессознательное. Именно коллективное бессознательное, по Юнгу, и запечатлевает в себе совокупный опыт предшествующих поколений, в том числе память о природной среде, исторических событиях, моделях социальной деятельности и т.д. Содержание этого слоя психики составляют особые обобщенные первообразы, архетипы, представляющие собой коллективно наследуемые формы восприятия и понимания. Архетипы недоступны непосредственному наблюдению, но могут реконструироваться путем анализа их внешних проекций. При этом наиболее отчетливо глубины подсознания проявляются в сновидениях и в творческих интуициях, не регламентированных рациональным самоконтролем (мифы, художественные сюжеты, символы и т.п.). Часть архетипов, по Юнгу, носит общечеловеческий характер (например, любовь к матери). Однако некоторые из них связаны со специфическими особенностями национальной жизни и представляют собой своего рода порождающие структуры национального характера, национального сознания.
Внимательный анализ учения Юнга показывает, что ученый-психолог как бы "выводит" проблему человеческого психического за пределы собственно психики. По сути, он привлекает к объяснению тайн психического, в том числе и ментального, сферы социального и социокультурного. Такой подход был полностью воспринят, а затем и развит современными исследователями национально-этнического. В качестве примера рассмотрим концепцию видного российского этнолога С.В.Лурье. Наряду с другими авторами, Лурье одна из основных разработчик идеи этнической картины мира.
Что это за идея? По мысли ученой, вполне естественная. "Это, пишет Лурье, некоторое связное представление о бытии, присущее членам данного этноса" (1). Данное представление некоторым объективизированным образом выражается посредством мифологических символов, философских воззрений, литературных образов. Оно обнаруживает себя через мысли, поступки, поведенческие реакции. Этническая картина мира и это важно служит базой, основой для объяснения людьми своих действий и поступков.
Однако, по мысли автора, специфика взаимодействия этнической картины мира с ее носителями, субъектами достаточно своеобразна. Эта картина осознается членами этноса лишь частично и фрагментарно. Индивидуум осознает не содержание картины, а лишь а) ее наличие и б) ее целостность. В определенном смысле, замечает Лурье, этническая картина мира психологический и этнокультурный фантом (2). То есть человеку скорее кажется, что он имеет некоторую упорядоченную систему представлений. На самом же деле, в реальности он имеет совсем иное: "ощущение наличия такой целостной, упорядоченной и гармоничной системы" (3).
Этническая картина мира не есть нечто неизменное, стационарное. "Этническая картина мира, утверждает Лурье, сильно меняется с течением времени... Неизменными оказываются лишь логически необъяснимые, принятые в этнической картине мира за аксиому, блоки, которые внешне могут выражаться в самой разнообразной форме” (4). Эти блоки представляют собой некие духовно-психологические инварианты или, выражаясь иначе, этнические константы. Таким образом, согласно Лурье, этническая картина имеет два генетических порождающих начала: с одной стороны, в ее фундаменте лежат этнические константы, с другой на нее воздействуют (и в некотором смысле ее формируют) ценностные ориентации. Важно отметить при этом, что "этнические константы неизменны на протяжении всей жизни этноса, а ценностная ориентация может меняться, она является результатом свободного выбора людей (5).
Несколько подытоживая концепцию, представленную Лурье (вообще-то концепция намного богаче того изложения, которое мы представили, но ее подробное рассмотрение это уже тема другой статьи), можно утверждать следующее. На протяжении десятков лет существовали два конкурирующих направления в объяснении сути человеческого, его поведения, поступков и специфики жизнедеятельности направление психологическое и направление социокультурное. С. В. Лурье и представленная ею школа пытаются объединить, неким образом синтезировать установки обоих направлений. Основным средством такого синтеза является введение, разработка понятия этнической картины мира. С одной стороны, это социокультурное явление, так как та призма, через которую социальный индивид оценивает и усваивает окружающий мир, это призма этнической культуры. Именно культура формирует "ценностные конфигурации" сознания. Однако, тут имеется взаимосвязанность и взаимозависимость. Ибо ценности, ценностные ориентации в свою очередь являются материалом, на основании которого кристаллизуется та или иная этническая культура.
Но все это, как было отмечено выше, с одной стороны. С другой же, все вышеозначенные структуры, "механизмы" имеют психологический подтекст, очевидную психическую природу. Что представляют из себя этнические константы, задается вопросом автор? И сама же отвечает: "Они являются теми механизмами..., которые снимают психологическую угрозу со стороны окружающего мира и обеспечивают члену этноса возможность действовать" (6). И вообще должно быть очевидным, что "этническая культура детерминирована потребностью человека в психологической адаптации, так же, как деятельность по жизнеобеспечению этноса детерминирована его потребностью в физиологической адаптации” (7).
Еще раз отметим, что основные понятия, теоретические конструкты, вводимые новой этнологической школой, следующие: понятие этнических констант, понятие этнической картины мира и, наконец, понятие этнического сознания. Характерно определение этнического сознания, которое дает С.В.Лурье: 'Традиционное этническое сознание (менталитет) система мировоззрения, основанная на этнической картине мира, передающаяся в процессе социализации и включающая в себя представления о приоритетах, нормах и моделях поведения" (8).
Очерченные выше подходы дополняются и иными точками зрения, обсуждаемыми в современной русскоязычной литературе. Так, ленинградский автор О.Г.Усенко (9) предлагает определять ментальность как универсальную способность психики хранить в себе типические инвариантные структуры. Несколько иной подход у В.В.Козловского (10), который определяет менталитет как способ мышления, тип мышления, склад ума. По мысли ученого, эти характеристики проявляются в познавательном, эмоциональном и волевом процессах, в особенностях поведения социального индивида. Менталитет, утверждает автор, выражает упорядоченность ментальности и определяет стереотипное отношение индивида к окружающему миру, обеспечивает возможность адаптации к внешним условиям.
Высказываются и иные точки зрения (11), которые, в принципе, можно обобщить. Для начала отметим, что в центре нашего исследования стоит проблема национального менталитета. Совершенно очевидно, что вопрос сути, духовной основы национального всегда был в центре внимания исследователей. Современный этап в рассмотрении данной проблемы характеризуется качественно новым подходом – интегративным и синтезирующим. Выделяется новый феномен – ментальность, и новое духовно-идеальное образование менталитет.
Современный подход к явлению национального менталитета, в качестве отправной точки исследования, конечно же предполагает такие уже хорошо изученные феномены как национальный характер, национальный темперамент, национальное сознание и т.д. Однако на этом современные исследователи не останавливаются. Выделяя тот факт, что явление менталитета многослойно, "многоярусно", они выводят содержание национального не только из наличных, осознанных (можно сказать, рефлектируемых) явлений и сфер, но подключают к объяснению очерченного круга проблем такие духовно-психические образования как подсознательное и бессознательное. Соответственно меняется и научный инструментарий, научные термины и понятия. Появляются такие понятия или теоретические конструкты как ныне общепризнанные (и общеупотребляемые) понятия этнических констант, архетипов, психодинамических стереотипов и т.д.
(Окончание следует)
Примечания
1. Лурье СВ. Историческая этнология, М., 1997 г., с. 222.
2. Там же, с. 222-223.
3. Там же, с. 223.
4. Там же.
5. Там же, с. 226.
6. Там же, с. 224
7. Там же, с. 226.
8. Там же, с. 228.
9. Усенко О.Г. К определению понятия «менталитет». // Русская история: проблемы менталитета. М., 1994.
10. Козловский В.В. Понятие ментальности в социологической перспективе. // Социология и социальная антропология || СПб., 1997.
11. Полетаев Д.В. Ментальность и менталитет как часть и целое. // Психология Петербурга и петербуржцев за три столетия. СПб., 1999.,Тушкарев Л.Н. Что такое менталитет (Исторические заметки). О.И.. 1995. № 3
Источник: История и идентичность: Южный Кавказ и другие регионы, находящиеся в переходном периоде. Статьи ученых-историков и экспертов из Азербайджана, Армении и Грузии (Ереван, Армения) / Ер.: Едит Принт, 2010. С. 180– 199.
Азербайджан Армения Грузия этничность / этнополитика
