Роль и значение менталитета в социально-политических процессах (II)
Публикации | Гагик ОГАНЕСЯН | 12.11.2011 | 00:00
3. МЕНТАЛИТЕТ И СФЕРА ПОЛИТИЧЕСКОГО
Все предшествующее изложение не было собственно самоцелью. Мы постепенно подходим к сути поставленной проблемы, а именно к рассмотрению вопроса о том, как проявляется национальный менталитет в области политических явлений и процессов, какие связи и, возможно, взаимосвязи можно тут выявить?
Существует распространенное мнение, что в качестве самостоятельной формы ментальности можно выделить феномен политического менталитета. При этом указывается, что политический менталитет непосредственно связан с политическим сознанием нации, а также с повседневным опытом реальной жизни. Согласно такому подходу, политический менталитет включает в себя:
1) представления о политической реальности;
2) целостные политические ориентации;
3) политические установки.
Изложенный подход нам представляется недостаточно адекватным. Нет серьезных оснований выделять в качестве отдельной самостоятельной единицы этнического духовно-идеального политический менталитет. Ибо тогда придется выделять и экономический менталитет, и культурный, и военный и т.п., что выглядит уже достаточно абсурдно.
Как выше уже отмечалось, целесообразно говорить о различных сферах, областях проявления этнонационального менталитета: он может проявляться в сфере экономической, культурной, военной и, конечно же, в сфере социально-политической.
Каков механизм этого проявления, каковы его основные формы и структуры? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо выяснить, а каковы вообще основные формы, структуры функционирования и проявления политического? В современной политологии такими основными структурами, сферами политического являются polity, policy и politics.
Polity это, по сути, форма политического, т.е. организационная структура политики. Сюда входит само государство как политический институт, все три ветви власти (исполнительная, законодательная, судебная), политические движения, партии (правящие, оппозиционные) и т.д.
Policy это содержание политического процесса, его нормативная и ценностная база, технология принятия решений и способы их реализации. Сюда же относится и идейное обеспечение сферы политического: программы партий, их устав, идеология и т.п. Politics это сам реальный политический процесс, то есть реализация заявленного политического содержания в реальной политической практике: в конкретном процессе политического диалога или политического противостояния, практических способов и форм проведения выборов, референдумов и т.д.
Мы утверждаем, что во всех трех структурных образованиях политики национальная ментальность так или иначе проявляется. На уровне polity ментальность проявляется в том, как, например, граждане страны относятся к институту государства, на каком политическом языке, посредством каких методов само государство реализует свою власть, или, например, является ли судебная власть данной страны справедливой и независимой с точки зрения рядовых граждан. Или в какой тональности происходит Диалог между партиями, находящимися у власти, и политической оппозицией. От ментальности нации зависит и тот важнейший вопрос, в какой степени в глазах граждан данной страны их национальное государство собственно является государством.
На уровне policy ментальность проявляется прежде всего при формировании базовых политических ценностей. От национальной ментальности во многом зависит интерпретация таких фундаментальных политических понятий как «общество», «свобода», «демократия», «равенство», «справедливость» и т.д. Важной составной частью policy является технология принятия решений. Понятно, что в Вашингтоне (США) применяется одна технология решений, а, скажем, в Туркменистане технология принятия решения совершенно иная. И во многом это обусловлено не только разным политическим строем, но и различной ментальностью.
На уровне politics ментальность проявляется в том, как, например, граждане страны относятся к политическим выборам или как в обществе реализуются заявленные политические программы и идеологические установки. Скажем, реализуются они в процессе политического диалога или политического противостояния, путем политических референдумов или посредством обструкций, и вообще, каковы процедуры, ход реализации политических программ? Реализуется все это на уровне общепринятого цивилизованного подхода или посредством силовых, «тычковых» методов?
Суть вопроса в том, что ментальность как на уровне сознания, так и на уровне подсознания создает, формирует ценностные установки и стереотипы поведения, которые не только существенно влияют на ход политических процессов, но иногда и определяют их.
4. РЕГИОН ЮЖНОГО КАВКАЗА: СТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ И МЕНТАЛИТЕТ
Весь изложенный материал имеет предварительный характер. Это как бы преамбула, введение в проблему. Суть же самой проблемы в другом. Последние полтора-два десятилетия сильно изменили наше общество, изменили его структуру, качество, базовые ценности. Чтобы осмыслить эти изменения в их действительной глубине, масштабе, их надо сравнить, классифицировать. Только после этого возможна их объективная оценка. Именно в этом и заключается одна из целей настоящего исследования. Мы попытаемся рассмотреть процесс становления государственности в бывших советских республиках Закавказья и выявить определенные закономерности в происходящих там социально-политических процессах. Причем все это, так или иначе, будет связываться с национально-духовной составляющей или, выражаясь иначе, с менталитетом.
Очевидно, что с государственно-политической точки зрения для стран нашего региона (имеется в виду Южный Кавказ) основной проблемой является проблема выбора модели развития. И Грузия, и Армения, и Азербайджан выбрали путь евроинтеграции, и соответственно, в качестве политической парадигмы выбрали модель открытого, демократического общества. Однако опыт государственно-политического строительства в названных странах показывает, что упомянутая модель реализуется существенно различным образом. И различие это вызвано не только тем, что налицо разные стартовые условия (экономические, географические, демографические и т.д.), но не в меньшей мере факторами духовного, точнее, ментального характера. Начнем наше изложение с констатации очевидного факта: процесс становления постсоветской государственности в южнокавказских республиках имеет много сходных черт. Все три республики образовались вследствие развала СССР. Социально-политические потрясения и в Грузии, и в Армении, и в Азербайджане были непосредственно связаны с этнонациональными конфликтами. В результате прихода к власти так называемых "национальных демократов" (Л.Тер-Петросян в Армении, Звияд Гамсахурдиа в Грузии, Абульфаз Эльчибей в Азербайджане) в новосозданных государственных образованиях начался затяжной экономический, духовно-культурный и социальный кризис и т.д. и т.п. Однако отмеченные общности в становлении республик Закавказья не должны заслонять и существенных отличий. А они имеются, и эти отличия немаловажны. Не все они связаны с ментальностью и менталитетом. Но тем не менее корни многих проблем идут оттуда.
В рамках настоящей статьи мы не собираемся скрупулезно исследовать социально-политические процессы, происходящие в Азербайджане и Грузии. Но ряд замечаний общего порядка мы себе позволили. Исследование менталитета грузинской нации имеет давние традиции. В XX веке научные основы такого исследования заложил еще академик Н. Марр. Большинство независимых экспертов отмечают следующие характерные черты менталитета грузин: 1) ярко выраженное чувство личного и национального достоинства, 2) группоцентризм (отчасти, клановость), 3) “мозаичный” характер этнического сознания, 4) “имперское” отношение к иным этносам, населяющим Грузию. Поясним сказанное. Сакартвело всегда была страной полиэтнической, причем этносы эти были существенно отличны друг от друга. Часто говорят о том, что в одном тбилисском дворе могли бок о бок жить, и жить дружно, представители 7-8 национальностей. Согласны, могли и жили. Но жили втуне оставаясь представителями своей национальной ментальности. Отсюда и “мозаичность”.
Начиная с эпохи раннего средневековья, Грузия активно вела процесс “собирания земель”. К XX в. страна представляла из себя этакую аккуратную мини-империю. Как известно, в любой империи составные части стремятся к автономии и даже независимости. То же самое происходило и в Грузии. Пока последняя входила в состав макроимперии – царской России, СССР, центростремительные тенденции были достаточно неочевидны. Положение круто изменилось после распада советской державы. Почувствовав “вольный ветер” демократии, этнические меньшинства (и не только в Грузии) резко активизировались. Кто-то потребовал автономии, а кто-то захотел и независимости. Очевидно, что в этой ситуации грузинские младодемократы оказались не на высоте. Демократическим методам они предпочли силовые. Боясь, что федеративное устройство Грузии превратится в конфедеративное, они решили “перемонтировать” страну в унитарное государство. И… получилось то, что получилось. Обойдемся без комментариев.
Несколько иная специфика прослеживается в республике Азербайджан. Обратим внимание на некоторые параллели. Как известно, за последние полтора десятилетия и в Армении, и в Грузии власть менялась трижды и, за малым исключением, цивилизованными способами. В Азербайджане смена властей происходила весьма и весьма негладко. Но мы хотим обратить внимание на другую особенность президентских выборов в Азербайджане: практически все победители президентских выборов получали от 80% до 87% голосов избирателей. И это при том, что в Грузии и Армении этот процент, начиная с 1995 г., редко когда превышал 65%.
Осветим вопрос президентства с другой стороны. Как известно, политический аксакал, Гейдар Алиев, сделал все, чтобы передать власть в стране своему сыну, Ильхаму. Последний добился изменений в законодательстве АР и теперь может избираться президентом когда захочет и сколько захочет. На всем постсоветском пространстве подобное наблюдается только в Средней Азии, в частности, в Туркмении и Узбекистане. Западные политологи утверждают, что все это сильно напоминает монархию, причем неконституционную. Некоторые из них выражаются еще жестче. Они считают, что по сути за последние VII – VIII столетий в среднеазиатских государствах мало что изменилось. Стиль правления, форма правления – ханская. Меняются политические ярлыки: хан, султан, эмир, секретарь ЦК, президент. Но не меняется суть – практически неограниченная власть. К этому постепенно “скатывается” политическая система в Азербайджане.
И наконец, в заключение нашего исследования ряд замечаний относительно специфики социально–политических процессов в Армении. Отсчет новейшего времени в Армении начался в 1988 г. с первыми волнами движения за независимость Нагорного Карабаха. По итогам всенародного референдума 20 февраля 1988 г. областной Совет народных депутатов НКАО подавляющим большинством голосов принял решение обратиться к Верховным Советам СССР, Армении и Азербайджана с просьбой санкционировать выход НКАО из Азербайджана и присоединить ее к Армении. Однако Баку, естественно, категорически отверг эту просьбу. Начались выступления в Ереване, куда в марте 1988 года были введены дополнительные воинские подразделения. В Армении был сформирован комитет "Карабах", который вскоре возглавил будущий президент республики Л.Тер-Петросян. 15 июня Верховный Совет Армянской СССР принял постановление, удовлетворившее просьбу областного Совета НКАО о воссоединении НКАО с Арменией. Сессия областного Совета НКАО 12 июля 1988 г. приняла решение о выходе из состава Азербайджана и воссоединении с Арменией. Верховный Совет АзССР незамедлительно объявил это решение незаконным. К этому времени фактически разорвались все экономические и политические связи НКАО с Баку. В стремительно разгоравшийся конфликт вынуждена была, хотя и с некоторым опозданием, вступить Москва. 22 ноября 1988 г. армянский парламент был фактически распущен, и в Ереване был установлен режим чрезвычайного положения. Эти события положили начало череде кровавых этнонациональных и территориальных конфликтов на Кавказе. По-видимому, дополнительным фактором, усугубившим как социально-экономическую, так и политическую ситуацию в регионе, явилось происшедшее в Армении 7 декабря 1988 г. землетрясение, унесшее жизни 25 тыс. человек.
Важной вехой в становлении 3-ей армянской республики стало принятие в августе 1990 г. "Декларации о независимости" Армении. Основные принципы, заложенные в декларации, были реализованы осенью 1991 г., когда сначала в Армении был проведен референдум по вопросу о выходе из СССР, а затем, в октябре месяце, был избран первый президент демократический Армении Л.Тер-Петросян. Процесс построения демократического общества в Армении не проходил гладко и безболезненно. Первой ласточкой стало запрещение в 1994 г. старейшей национальной партии "Дашнакцутюн". В 1996 г. были проведены вторые президентские выборы в Армении, которые показали, что лидеры новосозданного государства в лице президента Л.Тер-Петросяна и силовых министров ни с кем властью делиться не собираются. Лишь в конце 1997-начале 1998гг. правящая группировка сменилась; Л.Тер-Петросян "добровольно" ушел в отставку, открыв дорогу новому триумвирату: Р. Кочаряну, В. Саркисяну и К. Демирчяну. Однако события 27 октября 1999 г. показали, что системный политический кризис в Армении не был преодолен. Пожалуй, лишь начиная с 2001 г. политическая жизнь в Армении обрела более или менее стабильные черты. Страна с большим трудом, медленно, но верно преодолевает путь, ведущий к действительно демократическому государству. Хотя, с другой стороны, возможно, большая часть этого пути еще не пройдена (12).
А теперь ближе к сути проблемы. Какое отношение имеет вышеизложенный материал к проблеме менталитета и ментальности? Самое непосредственное. Хотим обратить внимание на следующий факт – все руководители новосозданной демократической государственности в Армении живы, здоровы и живут у себя на родине. Они имеют свои офисы, резиденции. Охрану, челядь и т.д. О чем это говорит? О политической толерантности. А откуда последняя? Ответ очевиден – из традиционной армянской терпимости и как это ни странно, уравновешенности. Армяне, с одной стороны, конечно же, восточная нация, т.е. нация темпераментная, но с другой стороны (парадокс?!), нация взвешенная, не склонная к скоропалительным решениям. Мы не только медленно запрягаем, мы и медленно ездим. Но ездим верно.
Другая характерная черта армянского этноса – это трудолюбие. Попробуйте перенести грузинского или азербайджанского крестьянина в те климатические условия, на те скудные земли, которые прилежно обрабатывает армянский земледелец. Поверьте, они долго не выдержат. Армяне выдерживают столетиями. Этому помогает и армянское долготерпение. Это просто невероятное долготерпение. Наверное в этом качестве с армянами может сравниться только другая древняя нация – евреи.
Не хотелось бы чтобы у читающего эти строки неармянина возникло бы умилительно-лубочное представление об армянской душе, об армянской ментальности. Как и всякая другая нация, армяне конечно же имеют в наборе национальных качеств определенные отрицательные черты. Как известно, почти тысячу лет армяне не имели полноценной государственности. Основные причины этого явления известны, они объективны и исторически обусловлены. Но, возможно, есть и другая причина – субъективная и кроется она в некоторых особенностях армянской ментальности. Некоторые историки прямо говорят о присущем нашей нации индивидуализме и эгоцентризме.
Последние в немалой степени способствовали размыванию, отчуждению навыков государственного мышления, когда интересы сообщества необходимо поставить выше личных интересов. Каждый из армян считает себя самобытным носителем права на истину. Как отмечал известный деятель армянской культуры К. Калантар, "армян считают индивидуалистами и это, в общем, справедливо. Не вдаваясь в причины, отметим, что результаты индивидуальной деятельности армянина, как правило, много выше результатов коллективных. Так, в индивидуальных видах спорта армяне преуспели значительно больше, чем в коллективных. Иной раз даже закрадывается мысль, что понятия "команда", "коллектив" вообще противопоказаны армянину, которому трудно подчиниться чьему-либо верховенству, сообразовать свои идеи с общими интересами. Он почти всегда уверен, что умнее или, по крайней мере, не глупее самого умного, что может руководить не хуже своего начальника" (13).
Сильно вредят национальным интересам, их реализации традиционный армянский группоцентризм и земляческая спайка. Словом, армянская ментальность – это некий сплав как положительных, так и не совсем положительных качеств и свойств. Ментальность армян, с одной стороны, весьма схожа с европейской, с другой – содержит в себе очевидные черты восточного менталитета. Ментальность армян достаточно фрагментарна: армяне живут компактными колониями в семидесяти трех странах мира и члены каждой колонии – диаспоры вольно или невольно усваивают быт и привычки титульной нации. А это в конце концов может привести и к изменениям в ментальности.
Но пока что зафиксируем следующее. Почти двадцать лет тому назад народ Армении решил взять судьбу в свои руки, то есть самостоятельно строить государственность. На этом пути у нас были и потери и приобретения. Западные эксперты отмечают, что государственность в Армении постепенно обретает все более определенные контуры. Ее основы, структура имеют четкий вектор – построение демократического общества. Шаг за шагом, медленно, но верно, Армения идет по избранному пути.
Примечания
12. Об этом свидетельствуют, в частности, печальные события марта 2008 г.
13. К. Калантар. Бал индивидуалистов // Новое время // 8 апреля, 1999 г.
Источник: История и идентичность: Южный Кавказ и другие регионы, находящиеся в переходном периоде. Статьи ученых-историков и экспертов из Азербайджана, Армении и Грузии (Ереван, Армения) / Ер.: Едит Принт, 2010. С. 180– 199.
Азербайджан Армения Грузия этничность / этнополитика
