Армения между автократией и полиархией (II)

Публикации | Александр ИСКАНДАРЯН | 02.02.2012 | 21:18

Часть I

Парламент

Война и блокада усугубили последствия полного коллапса советской экономики, привели к обнищанию народа и страны в целом. Поскольку война завершилась не мирным соглашением, а лишь прекращением огня и формально продолжается по сей день, Армения вынуждена была продолжать содержать мощную армию, что истощало ее и без того ограниченные экономические возможности. При этом экономика новой Армении, страны, не имеющей существенных запасов природных ресурсов, формировалась почти с нуля, от самых примитивных форм хозяйствования и торговли. Бизнес развивался «снизу», от лотков и семейных предприятий. Сама по себе бедность страны способствовала тому, что бизнес и политика оказались тесно переплетены друг с другом. Выйдя на уровень крупного по местным масштабам бизнеса, встроившись в систему «ветеранских» отношений, представитель новой армянской экономики оказывается в очень тесной конкурентной среде, где ресурсов мало, каналы для экспорта и импорта крайне ограниченны, а рынок узок. Бизнесмены вынуждены все время искать консенсус между собой, и наиболее подходящим для этого механизмом оказывается государство. Постоянный мучительный процесс дележки довольно маленького пирога, распределение зон влияния, лицензий и доступа к ресурсам происходит непосредственно в сфере внутренней политики Армении. Таким образом, бизнесмены постепенно стали важными игроками на политическом поле.

При этом политические партии в Армении пока не сформировались. В основном они представляют собой довольно аморфные объединения групп социально активных людей, добивающихся своих карьерных целей; лоббистские структуры; электоральные механизмы или профсоюзы аппаратчиков. Отсюда и характерные для Армении размытые партийные идеологии, отсутствие реальных партийных программ, ориентация на личность, а не на конкретные задачи и пр.

Так, в нынешнем парламенте Армении, который был избран в 2007 году, представлено пять партий. Правящая Республиканская партия представляет собой характерную для постсоветских стран партию (или профсоюз) чиновников и аффилированных с ними бизнесменов, выступающую как механизм карьерного лифта для социально активных молодых людей. У нее 63 из 131 места в парламенте, то есть почти достаточно, чтобы потребность в коалиции была минимальной. Однако в систему коалиции встроены еще две партии, одна средняя и одна миноритарная – «Процветающая Армения» и «Страна законности», имеющие соответственно 26 и 8 мест в парламенте. И та и другая – типичные партии одного лидера, без выраженной идеологии; при этом во главе «Процветающей Армении» стоит крупнейший бизнесмен страны, а во главе «Страны законности» – типичный представитель нового политического класса, своего рода «политический бизнесмен». Из парламентских партий лишь партия «Дашнакцутюн» (Армянская революционная федерация), созданная еще в конце XIX века, не является персонифицированной клиентелой. Впрочем, ее платформа представляет собой скорее не идеологическую программу, а некий набор ценностных установок, в который по сугубо историческим причинам входит и националистическая, и социалистическая компонента. У «Дашнакцутюна» в армянском парламенте 16 мест, притом что эта партия имеет и финансовые, и медийные, и человеческие ресурсы для более широкой политической борьбы. Однако для этого она должна выйти за пределы своего традиционного националистического электората и охватить более широкие массы. Но это потребовало бы смены – или как минимум размывания – ее ценностной платформы, что резко ударило бы по поддержке «Дашнакцутюн» вне пределов Армении, в армянской диаспоре, где как раз и формируются источники ее финансовых, медийных и человеческих ресурсов. Характерно, что сразу после избрания нынешнего парламента партия «Дашнакцутюн» также входила в состав правящей коалиции и вышла из нее лишь после того, как республиканцы начали процесс нормализации армяно-турецких отношений, то есть по вполне идеологическим причинам.

Собственно оппозицию представляет в парламенте лишь «Наследие», самая миноритарная парламентская партия, у которой в армянской легислатуре всего семь мест. Впрочем, и у этой партии нет сколько-нибудь отчетливой идеологической платформы; в ее основе лежит неприятие нынешней политической системы в целом – в чистом виде социальный протест.

Таким образом, партий, которые представляли бы интересы тех или иных социальных групп, будь то крестьяне или мелкие бизнесмены, пенсионеры или средний класс, в Армении еще нет. Общество еще не выработало той политической культуры, в которой осознается необходимость организованного представительства интересов в законодательном собрании.

Фактически на политическом поле действуют не партии, а элитные группы, в первую очередь бизнес-группы, и законодательное собрание постепенно становится полем для представительства экономических интересов. На предпоследних и последних выборах в парламент прошло значительное число бизнесменов. Теперь, в отличие от раннего периода независимости, баталии в армянском парламенте происходят не между сторонниками либерализма или христианской демократии, социальной или рыночной экономики, а между представителями различных бизнес-групп.

Полиархия

Политическую систему, которая складывается в Армении, нельзя назвать полностью авторитарной. В условиях крайней скудости природных ресурсов, в частности энергоносителей, государство не имеет возможности раздавать натуральную ренту; бизнесмены должны заработать деньги, заключая между собой соглашения о разделе зон влияния, и только потом их можно обложить налогом, будь то официальным или «серым».

Естественным итогом такого процесса становится коалиция. Это коалиция представителей торгового и производственного капиталов, региональных князьков и государственных служащих, многочисленных лобби экспортеров и импортеров. Президентская власть – лишь часть этой системы, хотя и очень крупная. И парламент, и правительство в такой системе неизбежно оказываются коалиционными. Это происходит и на формальном уровне: в Армении уже сложилась традиция формирования коалиционного правительства, даже когда в этом нет политической необходимости, а заведомо за бортом коалиции остается лишь партия «Наследие», представляющая собой оппозиционный «реликт». Сама по себе правящая Республиканская партия также представляет собой, по существу, систему коалиции различных элитных групп.

В общественном дискурсе в самой Армении, особенно в оппозиционной среде, ситуация воспринимается в совершенно ином ключе (7). Принято считать, что вопрос о передаче власти решается внутри правящей партии задолго до выборов, а член коалиции партия «Процветающая Армения» – не более чем «вторая колонна», которую перед выборами выделила из себя Республиканская партия, чтобы симулировать конкуренцию на потребу собственному народу и мировому сообществу. Армянское общество не считает, что различные группы внутри номенклатуры конкурируют друг с другом; на них смотрят как на представителей одной и той же группы, передающих друг другу эстафету с целью остаться у власти. Такое восприятие отражает не отсутствие конкуренции в армянской политике, а другую, существенную ее особенность: группы внутри армянской элиты (или номенклатуры) борются за власть между собой, а широкие массы населения в этой борьбе служат лишь инструментом. Конкуренция в армянской политике, конечно, есть, и весьма острая, – представители различных бизнес-групп в парламенте перманентно вступают в союзы и расходятся, борются за влияние и переходят из одного лагеря в другой. Но это конкуренция за ресурсы, преференции, влияние на политическую, а следовательно, и экономическую жизнь, то есть элитная борьба, в которой народ выступает в роли инструмента. Такая система кажется ее участникам достаточно устойчивой; в нынешнем парламенте осталась лишь горстка депутатов-оппозиционеров, не признающих ее легитимной. Однако главный элемент неустойчивости заложен в самом устройстве политической системы – в том, что политика остается почти исключительно делом элитных групп, а более широкие массы включаются в нее практически только во время выборов, которые в результате превращаются в своего рода стихийное бедствие.

При всем том, по сравнению с полным авторитаризмом, нынешний парламент, в котором представлен крупный бизнес, можно считать прообразом представительства групп, просто пока эти группы очень узкие. Владелец крупного предприятия вполне способен мобилизовать для голосования, скажем, своих наемных работников и членов их семей.

Последние понимают, что смена власти может привести к смене хозяина, а поскольку в крупном бизнесе доступ к лицензиям и «режим благоприятствования» в налоговой сфере связан с лояльностью системе, а нередко и с непосредственным участием в работе ее органов (парламенте, госадминистрации или местном самоуправлении), то смена власти может грозить им потерей работы. Но возможности бизнесменов влиять на электоральные предпочтения тем не менее ограниченны: вывести на улицы или к урнам для голосования социальную группу они не могут.

Процесс развития в сторону институционализации бизнеса, отделения его от политики и, что не менее важно, отделения политики от бизнеса может занять много времени и к тому же в любой момент может быть нарушен. Для его успеха потребуется длительный период экономического роста, взросления бизнеса, выход его из состояния корпоративности с параллельным становлением элементов гражданского общества. Чем дальше в прошлое уходит война, тем больше надежд можно возлагать на экономическое развитие, появление среднего класса и упрочение государства как такового. Пока же сцепка «чиновник – законодатель – предприниматель» создает ситуацию «бифуркационного застоя», когда власть может устойчиво воспроизводить себя, не прибегая к массовым репрессиям, однако это – не власть народа, а власть политиков.

Внешняя политика

Карабах и поныне остается важнейшим фактором в политической жизни Армении. В вопросах, касающихся собственно статуса и будущего Нагорного Карабаха, Армения вынуждена считаться с самим Карабахом, притом что почти во всех остальных сферах жизни Карабах практически полностью зависит от Еревана.

В самом Ереване действует нечто вроде «карабахского лобби». Название условное, речь не идет об субэтническом представительстве – среди этих людей есть и армяне из Армении, отстаивающие в Ереване интересы Карабаха. Естественно, подобные структуры не оформлены, но от этого их влияние не становится меньше. Особенно отчетливо это сказывается на внешней политике. Проблемы, связанные с Карабахом – ведение переговоров об урегулировании карабахского конфликта, отношения с Азербайджаном и так далее, – образуют отдельный, очень важный сектор армянской внешней политики. И карабахское лобби, и «ветераны» представляют в этом секторе консервативную тенденцию. Нынешний статус-кво, то есть ситуация «замороженного навеки» конфликта, представляется им достаточно стабильной и их вполне устраивает (во всяком случае, на серьезные уступки они не готовы). Статус-кво означает, что сохраняется уверенность в боеспособности армии и, следовательно, в достаточной военной защищенности. Соответственно, целью этих сил является консервация нынешних обстоятельств. Лозунг «ни пяди земли», в Карабахе популярный изначально, за последние пару лет стал одним из центральных внутренних дискурсов в Армении.

Именно карабахским конфликтом определяется приоритет отношений с Россией во внешней политике. Между Арменией и Азербайджаном идет гонка вооружений, для которой Азербайджан использует доходы от продажи нефти. У Армении подобных доходов нет, и льготные поставки вооружения из России, а также наличие зонтика безопасности в виде ОДКБ и поставок вооружений по льготным ценам – основной военный ресурс Армении в конфликте (8).

При этом Армения не находится целиком под влиянием России во всех сферах жизни. В торговом балансе главным партнером Армении является Германия. Политическое сотрудничество Армении с европейскими и, шире, западными структурами, от Совета Европы или НАТО до программы ЕС «Восточное партнерство», по своему формату и уровню институционализации такое же, как у ее соседей по Южному Кавказу. Но в сфере безопасности сотрудничество с Россией безальтернативно, что прекрасно осознается армянским руководством. Любые проекты интеграции с Европой и, шире, с Западом, часто вполне успешные, хотя не всегда афишируемые, не отменяют нужду в военно-политическом «зонтике», который в данный момент Армении может дать только Россия. Встречное стремление России к присутствию на Южном Кавказе, особенно после войны с Грузией, делают этот интерес взаимным.

Однако внешняя политика Армении в значительной мере определяется внутренней, то есть в первую очередь карабахским вопросом. Изменения в этой области если и будут происходить, то очень медленно; всякое внешнее давление, особенно в карабахском вопросе, лишь усиливает сопротивление сложившейся политической системы.

Александр ИСКАНДАРЯН – Директор Института Кавказа (Ереван)

Источник: Pro et Contra. 2011. Май–август. C. 19 – 28. 

Примечания

Армения Нагорный Карабах политика и право экономика

версия для печати постоянная ссылка

Добавить комментарий

Ваше имя: Ваш E-mail: Ваше сообщение:     Введите код: