Перспективы и риски многонациональных районов равнинного Дагестана (I)
Публикации | Константин КАЗЕНИН | 20.10.2011 | 18:00
1. Введение
Статья посвящена одной из самых проблемных в плане межэтнических отношений зон Северного Кавказа - сельским поселениям дагестанской равнины. В 20 веке дагестанская равнина была территорией практически непрерывной миграции населения. Основное направление миграции - с гор на равнину. Все районы и города дагестанской равнины многонациональны по составу населения, причем их сегодняшний национальный состав в результате миграций весьма существенно отличается от того, который был, например, перед Великой Отечественной войной или даже в 1960-е годы. Некоторые миграционные потоки не прекратились и по сей день. Привычная для большей части Дагестана система компактного проживания разных этнических общин в 20 веке была в значительной мере сломана. Результатом миграции стала сложная этническая мозаика, таящая в себе массу неразрешенных проблем и конфликтных узлов.
Есть несколько причин, по которым мониторинг ситуации именно в сельской части равнинного Дагестана важен для оценки и прогнозирования общей ситуации в этом регионе. Эти причины, на наш взгляд, состоят в следующем:
1. Значительную часть земель на дагестанской равнине составляют земли отгонного животноводства, использование которых регулируется специальным республиканским законом. По данным правительства Дагестана, опубликованным в январе 2008 года, общая площадь земель отгонного животноводства на тот момент составляла 1579,2 тыс. гектаров, в том числе земель, предоставленных горным хозяйствам на равнине (так называемых "зимних пастбищ") - 1214,3 тыс. га. Земли отгонного животноводства на равнине выделены всем горным районам Дагестана. На этих землях находится более ста сел, где проживает горское население. Система отгонного животноводства в том виде, как она реализована в Дагестане, создает значительные трудности как для переселенцев с гор, так и для коренных жителей равнины. Горское население на отгонных землях не имеет такого юридического статуса, который создавал бы условия для нормальной жизни. В большинстве случаев дома жителей отгонных земель не имеют никакой официальной регистрации. Сами села "отгонников" либо относятся к горным районам, нередко находящимся за сотни километров от них, либо вообще не имеют никакого легального статуса, то есть официально "не существуют". С другой стороны, появление системы отгонного животноводства влияло на распределение земель на равнине, а это затрагивало и интересы коренных ее жителей. Поэтому отгонное животноводство - один из "генераторов" напряженности в Дагестане.
2. Ситуация вокруг равнинных земель, на которых живут горцы, прежде всего земель отгонного животноводства, такова, что в изменении (или, наоборот, сохранении) имеющихся там правил игры заинтересованы многие влиятельные в республике силы, в том числе - главы горных и равнинных районов. Нередко это люди, входящие в значимые на республиканском уровне экономико-политические группы, так что положение горцев на равнине может стать катализатором серьезных политических конфликтов в Дагестане, регионе и без того весьма нестабильном.
3. Запутанность многих земельных вопросов на равнине и проблемы, с которыми сталкиваются республиканская власть и местное самоуправление при выработке подходов к их решению, в ряде случаев приводят к появлению "параллельной правовой системы", то есть таких механизмов регулирования земельных вопросов, которые не связаны с государственными институтами. Ниже мы приведем примеры, подтверждающие существование таких механизмов.
4. Любое обсуждение сегодняшних проблем дагестанской равнины неминуемо переплетается с исторической памятью ее народов. И переселенцы с гор, и автохтоны равнины, осмысляя свое сегодняшнее положение в многонациональной среде, апеллируют к памяти о прошлом. Рядовые жители достаточно четко осознают, что сегодняшнее расселение на равнине - это результат решений, волюнтаристских и в ряде случаев преступных, принимавшихся во времена СССР. И здесь у разных народов разные "счеты", которые они готовы предъявить - правда, не друг другу, а прежде всего государственной власти. Например, путь многих горских общин на дагестанскую равнину проходил через нынешнюю Чеченскую Республику - в 1944 году, после депортации чеченцев, целые дагестанские села насильственно переселили на земли расформированной Чечено-Ингушской АССР, чтобы поддерживать там сельское хозяйство. А после возвращения чеченцев из ссылки в 1957 году этим же дагестанцам пришлось переселяться вновь - уже на дагестанскую равнину. Коренные жители равнины вспоминают сегодня о 1957 годе как о времени, когда их отцы уступили горцам часть своих земель, а иногда и пустили в свои дома. Для переселенцев же переезд на дагестанскую равнину ассоциируется не столько с гостеприимством местных жителей, сколько с непростой историей собственной "одиссеи", которую пришлось преодолеть из-за менявшейся национальной политики советского государства. То есть две группы населения по-разному ставят акценты в истории тех событий, которые привели к сегодняшнему расселению народов на дагестанской равнине. Обсуждение современных, насущных вопросов совместного проживания оказывается "обременено" рефлексией на исторические темы.
К перечисленным обстоятельствам можно добавить и то, что проблемы сельских равнинных территорий Дагестана актуальны не только для их жителей. В результате переселения горцев на равнину совершенно стандартной стала ситуация, когда близкие родственники оказались раскиданы по разным частям республики: например, один из братьев остался в горах, второй живет в равнинном селе, а третий - в городе. В условиях регулярного общения и взаимной поддержки родственников (что типично для Дагестана) получается, что происходящее в равнинных селах известно и актуально для большого числа дагестанцев, там не проживающих.
"Факторы риска", перечисленные выше, так или иначе связаны с этнической проблематикой. В этой связи представляется важным оговорить, что роль межнациональных отношений в сегодняшнем Дагестане в целом нередко преувеличивается как журналистами, так и исследователями - особенно на фоне исламского фактора, роль которого в регионе постоянно растет. В частности, преувеличением представляется распространенный тезис о том, что именно межэтнические отношения являются основой борьбы за власть в этой республике. Достаточно сказать, что предпринятая в середине 2000-х годов реформа республиканского законодательства, исключившая из него механизм национального квотирования при выборах депутатов, прошла гладко, и голоса за возвращение старой системы выборов звучат очень редко. Популярные в прессе выкладки о национальном распределении различных чиновничьих постов разбиваются многочисленными свидетельствами о том, что реальными инициаторами протестов против "смены национальности" чиновника в той или иной должности выступают вовсе не национальные активисты, а представители бизнес-групп (чаще всего, многонациональных), которым новое назначение невыгодно вовсе не из-за национальности назначенца. Также в СМИ Дагестана регулярно появляется и информация о непростых, порой весьма конфликтных отношениях между чиновниками и бизнесменами одной и той же национальности.
Тем не менее, именно сельская равнина - эта та зона сегодняшнего Дагестана, где этнический фактор имеет большее значение, чем в других частях республики. Дело в том, что переселенцы с гор, оказавшиеся в сельской местности, сохранили свои общинные связи. Выходцы из одного горного села стремятся селиться на равнине компактно. Однако переселение неминуемо означает обретение новых соседей, и взаимоотношения между соседями не могут устояться в одночасье. Поэтому ситуация на дагестанской равнине важна для предупреждения рисков в межобщинных и межэтнических отношениях сегодняшнего Дагестана, в конечном итоге - для предупреждения рисков дальнейшей дестабилизации в этом регионе.
В настоящее время ситуация на дагестанской равнине привлекает все больше внимания экспертов, как в Дагестане, так и за его пределами. Идет поиск экономических и юридических механизмов решения имеющихся там проблем. Ниже, на основании полевых данных, собранных нами в 2010-2011 гг., мы охарактеризуем основные конфликтные узлы, имеющиеся на сельской равнинной территории Дагестана, и обсудим подходы к преодолению этих конфликтов. Основной вывод, который мы попытаемся защитить, будет состоять в том, что любой радикальный способ разрешения имеющихся противоречий - в частности, изменение состава или границ муниципальных районов, изменение республиканского законодательства о земле и т. п. - может привести к достаточно серьезному противодействию и скорее усугубит ситуацию, чем исправит ее. Оставлять "как есть" - опасно, но выход можно искать лишь в конкретных "малых шагах" по исправлению положения в отдельных селах или ареалах дагестанской равнины, но не в глобальном изменении сложившейся там системы отношений.
Статья построена следующим образом. В разделе 2 дается краткий исторический экскурс о процессе переселения горцев на равнину. Раздел 3 посвящен современной ситуации на землях отгонного животноводства, во многом специфичной. Раздел 4 представляет ситуацию на равнинных землях, не являющихся отгонными. Раздел 5 содержит описание политического резонанса, который приобретает или может приобрести ситуация, сложившаяся на сельских равнинных территориях Дагестана.
Курсивом выделены цитаты из интервью с жителями дагестанской равнины, собранных автором в ходе полевой работы в 2010-2011 годах. Имея целью обозначить общие проблемы, существующие на дагестанской равнине, а не заострить внимание на их частных проявлениях, и учитывая этические правила сбора полевой информации, в ряде случаев мы не указываем конкретные муниципальные образования, где проводились интервью.
2. Переселенцы с гор: куда и как
Нынешняя этническая картина дагестанской равнины - результат многоэтапного переселения дагестанцев с гор, которое началось вскоре после Октябрьской революции и разными темпами шло до конца 20 века. Первоначально инициатива переселения исходила от партийного руководства Дагестана, которое видело в переселении на равнину способ снять напряженность, регулярно возникавшую в горах по причине малоземелья. Как показал Ю.Ю.Карпов, подробно описавший основные стадии миграции горцев, первые планы переселения жителей гор на равнину принимались в Дагестане еще в 1920-е гг., а свернуто плановое переселение было в конце 1970-х - первой половине 1980-х гг. (см. Ю.Ю.Карпов. Переселение горцев Дагестана на равнину: к истории развития процесса и социокультурным его последствиям - Ю.Ю.Карпов (сост.). Традиции народов Кавказа в меняющемся мире. СПб.: Петербургское востоковедение, 2010. Сс. 402-447). К концу эпохи СССР у большинства горских народов Дагестана в местах их традиционного проживания в горах было зарегистрировано не более 60% от их общей численности, а у некоторых народов - даже менее 30% (см. М.-Р.А.Ибрагимов. Этнодемографическая ситуация в Дагестане в последней трети ХХ - начале ХХI века - Вестник Дагестанского научного центра РАН, №34, 2009. Сс. 48-56). Отдельной страницей в истории переселений стало насильственное перемещение горских хозяйств на земли, освободившиеся в 1944 году после депортации чеченцев. Общее число переселенцев с гор на равнину и в предгорья за советское время разные исследователи оценивают в интервале от 150 до 300 тысяч человек (А.И.Османов. Аграрные преобразования в Дагестане и переселение горцев на равнину (20-70-е годы XX века). Махачкала, 2000; Полян П.М. Население и системы расселения горных районов СССР - Горные территории: рациональное природопользование, хозяйственное освоение и расселение. М., 1988).
Переселения могли быть плановыми, то есть организованными государством, так и стихийными. В одном и том же населенном пункте на равнине могли совместно селиться как "плановые", так и "неплановые" переселенцы. По данным А.И.Османова, в 1984 году в документах Дагестанского обкома партии упоминалось о 106 населенных пунктах на равнине, построенных переселенцами без утвержденных проектов планировки и застройки. Определить численное соотношение "плановых" и "неплановых" переселенцев в советское время не представляется возможным, потому что достоверная статистика по "неплановым" отсутствует.
Плановое переселение, как вспоминают теперь его участники, нередко носило почти принудительный характер:
Глава горского села на территории Бабаюртовского района:
Людей направляли по разнарядке, никто не хотел ехать. Потому что малярия, плохая вода - пить невозможно. Заставляли. Трудовые книжки, паспорта - ничего не выдавалось, пока ты не переехал. В разные учреждения посылали с гор на 2-3 месяца, обязаловка. Аттестаты в школе не выдавались, пока там не отработаешь. И постепенно, постепенно оседать начал народ, все время приезжать-уезжать не получается. Построили животноводческий комплекс, и постепенно образовалось село - несколько домов для специалистов, механизаторов и т.д.
Особенно много воспоминаний горцы сохранили о фактически насильственных методах переселения, применявшихся, когда горные села в полном составе переселяли на земли, где до депортации жили чеченцы. Однако в целом назвать переселение с гор подневольным, разумеется, нельзя. Часто к небольшому участку земли, выданному на равнине горному селу, перемещались, по плану или самовольно, практически все жители села, спешившие избавиться от трудностей жизни в отдаленной высокогорной местности. В результате некоторые горные села полностью переехали на землю, которую их хозяйство получило на равнине. Например, в селе Борч Рутульского района сейчас осталось всего одно хозяйство, а около трехсот хозяйств его жителей переместились в село Новый Борч (Новоборч) на территории равнинного Бабаюртовского района.
На равнине шло как основание новых, чисто горских поселений, так и подселение горцев в села, в которых до этого жили коренные народы равнинного Дагестана (азербайджанцы, кумыки, ногайцы, русские). Подселение шло, например, в русские села Кизлярского района, ногайские и кумыкские села Бабаюртовского района, азербайджанские села Дербентского района.
Было и еще одно различие в путях переселения - пожалуй, самое актуальное для сегодняшнего положения переселенцев с гор, обитающих в сельской местности Дагестана. Часть горцев, переселяясь, получала прописку в селениях равнинных районов, утрачивая тем самым любую формальную связь с родным горным районом. Так происходило при образовании ряда "плановых" переселенческих сел, а также при подселении в села, где до этого жили другие народы. Другая часть горцев, переселяясь на равнину, оставалась прописанной в горных районах. Это происходило, когда горные хозяйства получали земли отгонного животноводства на равнине. В ряде случаев на земле, предоставляемой горному хозяйству, официально регистрировался населенный пункт и образовывался сельсовет, который при этом входил в состав горного района, а не равнинного, где физически находился. Таких населенных пунктов возникло более десяти. Однако количество поселений, возникавших на равнинных землях без всякой регистрации, было, видимо, на порядок большим. Об этом можно судить и по современному положению на дагестанской равнине, где значительная часть таких стихийных поселений имеется по сей день.
Таким образом, есть три группы равнинных сел, в которых имеется горское население:
- села, входящие в состав равнинных районов;
- села, входящие в состав горных районов;
- села, не имеющие никакого муниципального статуса.
Эти три группы сохранились и в постсоветское время. Республиканский закон "О статусе и границах муниципальных образований Республики Дагестан" от 13 января 2005 г. подтвердил, что села, включенные в советское время в состав равнинных районов, остаются их частью. Закон также упоминает села, входящие в состав горных районов (или сельсоветов горных районов), но находящиеся на равнине. Наконец, закон вовсе не упоминает большое количество переселенческих сел на землях отгонного животноводства, которые, таким образом, и остались селами "без статуса".
Вторую и третью группы сел ниже мы будем условно называть кутанными селениями. Первоначально слово "кутан" обозначало полевую стоянку чабанов. Однако сегодня под кутаном нередко имеются в виду и достаточно крупные горские поселения на равнине, о чем говорят и топонимы. Например, селение Губа-кутан на территории Каякентского района включает около 50 хозяйств, а селение Иван-кутан на территории соседнего Дербентского района - около 35 хозяйств (в обоих селениях живут даргинцы - выходцы из Дахадаевского района). В целом население кутанных сел варьирует от 10-15 человек до нескольких тысяч человек. В постсоветское время на судьбе кутанных сел самым существенным образом отразился закон Республики Дагестан "О статусе земель отгонного животноводства" от 9 октября 1996 года. Этот закон объявил земли отгонного животноводства республиканской собственностью. В земли отгонного животноводства были включены не только пастбища, пашня и сенокосы горных хозяйств на равнине, но и земли, на которой расположены жилые постройки большинства кутанных сел.
География кутанных селений отражает то, как в советское время получали землю горные хозяйства. Им предоставлялись пастбища на севере республики (в основном в Тарумовском и Ногайском районах), а также пашня и пастбища в районах, окаймляющих границу дагестанских гор (с северо-запада республики на юг - Хасавюртовский, Новолакский, Кизилюртовский, Бабаюртовский, Кумторкалинский, Буйнакский, Карабудахкентский, Каякентский, Дербентский районы). Переселенческие населенные пункты в основном появлялись в той зоне, где горные хозяйства получали пашню. Туда на постоянное жительство с гор часто переселялись даже те, кто не связывал своего будущего с работой в сельском хозяйстве. Напротив, на "чисто пастбищном" севере Дагестана, как правило, возле земель того или иного горного хозяйства возникало лишь небольшое поселение чабанов, хотя и север Дагестана видел достаточно масштабные переселения горцев (например, в "город нефтяников" Южно-Сухокумск).
По документам Минсельхоза Дагестанской АССР, по состоянию на 1 ноября 1989 года горные районы республики имели на равнине в общей сложности 810 521 га сельхозугодий. Согласно тому же источнику, среднее соотношение площади сельхозугодий, находящихся внутри района, к общей площади сельхозугодий района составляло для горных районов 56,7%, то есть среднестатистический горный район больше половины угодий имел на равнине. Примечательно, что районы, служившие традиционными поставщиками кадров для партийной и советской бюрократии Дагестана, были в числе тех, у кого это соотношение было наиболее низким. Так, у Гунибского района горные сельхозугодья составляли всего 20,8% от общей площади его сельхозугодий, у Хунзахского - 44,6%, у Левашинского - 35,2%. Эти цифры заставляют предположить, что получение равнинных земель рассматривалось как благо для горного района, и этим благом в приоритетном порядке наделялись районы, пользовавшиеся покровительством властей.
Разные районы равнинного Дагестана существенно отличаются друг от друга по тому, как там размещаются сегодня переселенцы с гор и их потомки. Есть как минимум такие параметры их различий:
- преобладание кутанных сел или горских сел, входящих в равнинный район;
- соотношение численности жителей кутанных сел и всех сел, входящих в равнинный район (первые два параметра могут быть определены только весьма приблизительно, из-за отсутствия надежных данных о кутанных селах "без статуса");
- доля земель отгонного животноводства в общей территории района;
- дальность переселения, то есть насколько в среднем далеко от равнинного района находятся горные районы, из которых прибыли переселенцы;
- наличие горцев в органах местного самоуправления, силовых структурах района и т.д.
В нашу задачу не входит подробное портретирование каждой части дагестанской равнины, где проживают переселенцы. Однако, прежде, чем перейти к описанию общих проблем, связанных с горцами равнины, мы кратко охарактеризуем несколько равнинных районов, чтобы дать представление о многообразии сегодняшнего "переселенческого" Дагестана.
Бабаюртовский район - один из основных равнинных районов, где горные хозяйства получали землю в советское время. В некоторых дагестанских языках тогда даже закрепилось выражение "получить Бабаюрт", то есть земли в этом районе. Район располагается к северу от Махачкалы (через район проходит автодорога, соединяющая столицу Дагестана с городом Кизляр на границе с Чечней; этой дорогой следует большинство автотранспорта, курсирующего между Дагестаном и Центральной Россией). В районе находятся кутаные поселения хозяйств из 18 районов горного Дагестана, а также из пяти соседних равнинных районов (данные районной администрации по состоянию на 1 декабря 2008 года). По сведениям районной администрации, общая площадь сельхозугодий Бабаюртовского района, используемых хозяйствами других районов, составляла в 2008 году 225179 га. У переселенцев земли больше, чем у коренного населения. Как заявил в 2008 году глава района Адильхан Ганакаев (газета "Новое дело", Махачкала, 19 сентября 2008 г.), в районе "45 тыс. человек (количество населения муниципальных образований, входящих в состав Бабаюртовского района - К.К.) проживает на 103 тыс. га".
Надежных статистических данных по числу жителей кутанных поселений Бабаюртовского района нет, но, по имеющимся оценкам, оно как минимум не уступает населению самого района. При этом национальный состав жителей района и жителей кутанных поселений существенно отличается. В районе (то есть в относящихся к нему муниципальных образованиях) на 2002 год 45% населения составляли кумыки, 18,2% - ногайцы, 6,9% - чеченцы; переселенцы из горных районов Дагестана на 2002 год имели среди жителей муниципальных образований района следующие доли: аварцы - 18%, даргинцы - 6,7%. Такое соотношение отражено и в национальном составе органов местного самоуправления района, где закономерно преобладают кумыки. Что касается национального состава кутанных поселений, то о нем можно судить по горным районам, с которыми эти поселения связаны. Это Тляратинский, Шамильский, Гергебильский, Гумбетовский, Гунибский, Унцукульский, Хунзахский и Казбековский районы (в данных районах проживают аварцы), Чародинский район (аварцы и малый процент лакцев), Ахвахский, Ботлихский, Цумадинский и Цунтинский районы (аварцы и близкородственные им андо-цезские этносы), Акушинский (даргинцы) и Левашинский (даргинцы и аварцы) районы, Лакский и Кулинский районы (лакцы), Рутульский район (рутульцы, цахуры, малый процент аварцев, азербайджанцев, лакцев). Большинство этих районов находится на значительном удалении от Бабаюртовского района: путь переселенцев на родину занимает не менее четырех часов на автомобиле. Несколько сел, находящихся на территории Бабаюртовского района, входят в состав горных районов (например, шесть сел относятся к различным сельсоветам Лакского района, три села - к одному из сельсоветов Бежтинского муниципального участка в составе Цунтинского района, одно село - к Чародинскому району и т.д.). Определить точное число сел "без статуса", находящихся на территории района, трудно. Дело в том, что некоторые из этих сел сейчас существуют как полноценные села, имеющие по несколько десятков или даже более ста дворов, а в некоторых живут всего 2-3 семьи. Кутанные села и села, входящие в состав района, располагаются вперемешку, нередко образуя довольно причудливые конфигурации. Например, входящее в Бабаюртовский район село Тамазатюбе (Новое Тамазатюбе), населенное ногайцами, находится в окружении кутанных сел, населенных лакцами и аварцами.
Каякентский район расположен между горами и каспийским побережьем вдоль федеральной трассы "Кавказ" к югу от Махачкалы. Население района, по данным правительства Дагестана, на 1 января 2010 года составляло 55,3 тысячи человек. Наиболее значительные этнические группы - кумыки (54,5%) и даргинцы (41%). Среди даргинцев большинство образуют выходцы из близлежащих горных районов - Дахадаевского и Кайтагского. "Дальних" переселенцев в Каякентском районе, в отличие от Бабаюртовского, мало: большинство выходцев с гор может добраться до своих родных сел не более чем за два часа на автомобиле. Можно сказать, что нынешний национальный состав района стал результатом не дальних переездов, а естественного расширения ареала расселения даргинского народа на равнину.
Даргинцы компактно проживают в нескольких селах, входящих в состав района. Некоторые из этих сел (например, село Герга с 3529 жителей по переписи 2002 г., село Первомайское с 8475 жителей) возникли в 1957 году, когда даргинцев переселили из Чечни. Даргинцы также образуют значительный процент в районном центре - селе Новокаякент (34,8%) и почти половину (49,1%) населения села Дружба, все четыре тысячи жителей которого - переселенцы с гор разных национальностей. Кроме того, в районе имеются кутанные поселения. Например, село Шаласи (даргинцы; 180 хозяйств) входит в состав одного из сельсоветов Дахадаевского района. Помимо даргинских кутанов, есть также кутаны Агульского района, населенного агульцами. Общая площадь земель отгонного животноводства в районе, по оценкам районной администрации, на 2011 год составляла около 15 тысяч га, т.е. чуть менее четверти общей территории района.
В органах власти и силовых структурах района достаточно четко выдерживается национальный паритет. В частности, главой района регулярно становится кумык, а председателем районного собрания - даргинец.
Ногайский район - один из самых северных районов Дагестана. На его территории и на территории соседнего Тарумовского района находятся пастбища так называемой Кочубеевской зоны. Общая площадь района - 900 тысяч га. По данным районной администрации на 2011 год, 657 тысяч га, то есть более двух третей площади района, составляют земли отгонного животноводства. Таким образом, в Ногайском районе, как и в Бабаюртовском, у "отгонников" земель больше, чем у жителей сел, входящих в состав района. Однако в Ногайском районе, в отличие от Бабаюртовского, почти нет переселенческих сел (за исключением даргинского села Шумлы-Олик). Причина, по-видимому, в том, что в районе очень мало земель, которые могут быть использованы в качестве пашни. По оценкам районной администрации, это не более 30 тысяч га. Этой земли не хватает даже местному ногайскому населению (ногайцы по переписи 2002 года составили в районе 85,7% жителей). По расчетам райадминистрации, на 2011 год не менее 30% взрослого трудоспособного населения района находилось на заработках за его пределами, преимущественно в Западной Сибири. Горское население, присутствующее в районе, - это почти исключительно чабаны и члены их семей. Условий для более массовой миграции в Ногайский район жителей горных сел, которые получают в районе землю, не имеется. Помимо дефицита пашни, миграцию ограничивает и крайняя удаленность Ногайского района от большинства районов, хозяйства которых имеют в нем пастбища: среди них есть даже хозяйства южного Дагестана, путь из которого в Ногайский район на автомобиле - около 500 км. Также часть дороги в район (около 7 км) проходит по территории Чечни, при въезде в Чечню и при выезде из нее стоят блок-посты, проехать которые не всегда получается быстро. Из-за ограниченности миграции в Ногайском районе, в отличие от большинства других районов, на землях отгонного животноводства почти не строятся жилые дома.
"Отгонники" живут в районе круглый год. При этом горцы в Ногайском районе занимаются скотоводством не только на землях отгонного животноводства. Выходцы из горных районов, преимущественно даргинцы, также приобретают скотоводческие хозяйства на пастбищных землях, не являющихся отгонными (такие хозяйства, как правило, арендуют землю у районной администрации). Владельцы и работники этих хозяйств могут иметь постоянную регистрацию в районе. По данным переписи 2002 года, даргинское население в районе без учета жителей кутанов составило 8,2%. По рассказам местных жителей, среди скотоводческих хозяйств вне отгонных земель есть смешанные по национальному составу (даргинско-ногайские), есть и чисто даргинские. В районных структурах даргинцы представлены депутатами в составе районного собрания.
(Продолжение следует)
По материалам: ИА Regnum
Дагестан миграции экономика
