Этнокультурный архетип кабардинцев в условиях войн xx века (II)
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Анзор ОСТАХОВ | 15.05.2013 | 16:00
Наряду с вышеперечисленными формами проявления этнокультурного архетипа кабардинцев на войне, необходимо отметить те, которые имеют глубокие исторические корни.
Адыгский воин старался совершить воинский подвиг в одиночку, чтобы слава принадлежала только ему. Особым подвигом считалось самопожертвование ради спасения однополчан, придававшее поступку особый эффект.
В годы Первой мировой войны такими были действия Темиркана Хурзанова в бою у сел. Майдан 16 февраля 1915 г. во время Брусиловского прорыва. Во время разъезда он попал в окружение, но, ловко орудуя шашкой, вырвался к своему отряду, несмотря на то, что его лошадь была убита [9].
Во время конной атаки Кабардинского полка у селений Лужаны и Шепенице на р. Прут 29 мая 1916 г. ярко проявили себя Камбулат Аджиев и Хапхо Хуранов. Находясь впереди атакующих, они первыми врубились во вражеские ряды, увлекая за собой однополчан и захватывая пленных. При этом Хуранов сразу же захватил в плен 10 австрийцев [10].
Во время Великой Отечественной войны 23 июня 1941 г. на Западной Украине пограничник Хасан Тхамитлоков в критический момент боя, обвязавшись гранатами, бросился под фашистский танк и ценой своей жизни помог своим соратникам выполнить боевое задание.
Командир эскадрона 115-й кабардино-балкарской кавалерийской дивизии лейтенант Т.Х. Хагуров в бою под Большой Мартыновкой на Дону 26 июля 1942 г., обороняя рубеж со своими товарищами, отбил несколько вражеских атак. Во время одной из них Хагуров был ранен в живот. Но отказался покинуть поле боя и приказал своему отряду отступать, а сам остался прикрывать отход. Хагуров, лежа в пшеничном поле, расстреливал немцев и не прекращал огня, даже когда был окружен. Вскоре к нему вплотную подъехал вражеский танк, который сразил его пулеметной очередью [11].
В период грузино-абхазского конфликта из числа воинов-кабардинцев можно отметить Анзора Шарданова. Принимая участие во многих боях, он всегда проявлял отвагу и смелость, которые ярко выделялись на общем фоне, за что соратники прозвали его «Рембо». Он всегда направлялся в самые опасные участки боя и открыто демонстрировал свое бесстрашие перед лицом смерти, воодушевляя остальных. Неоднократно рискуя жизнью под вражеским огнем, А. Шарданов вытаскивал раненных и убитых однополчан с поля боя. Так, во время боя 18-19 марта 1993 г. он вынес 25 тел погибших абхазских воинов. Несмотря на полученные 9 контузий и ранений он смог принять участие в операции по освобождению г. Сухуми [12].
Обычным делом для кабардинцев было продолжение боя, несмотря на полученные ранения. Покинуть поле боя из-за ранения считалось признаком трусости и могло опозорить имя воина. Эта традиция имеет давние корни. У адыгов боевая рана считалось доказательством храбрости бойца, поэтому знаменитые воины должны были обязательно иметь шрамы на теле. Была выработана целая система поведения при получении ранения: раненному воину нельзя было стонать или кричать; нельзя было даже морщить лицо, показывая признаки боли; раненный должен был молча переносить боль, а в некоторых случаях улыбаться или смеяться, показывая силу своего духа.
Примеры таких поступков со стороны кабардинских бойцов в ходе войн XX века весьма многочисленны, поэтому нет особой надобности в их подробном описании. Однако стоит отметить один яркий случай имевший место во время грузино-абхазского конфликта. Во время боя в сел. Пакуаш 13 января 1993 г. Руслан Токов подорвался на мине, но, не теряя самообладания и хладнокровия, он самостоятельно ампутировал штык-ножом поврежденную ногу и сделал перевязку. После лечения он вернулся в Абхазию и принял участие в операции по освобождению г. Сухуми [13].
Чертой традиционного поведения кабардинцев на войне были случаи вступления в рукопашный бой с неприятелем. Вполне возможно, что это является отголоском старой адыгской традиции – стремление навязать противнику рукопашный бой, который даже во время Кавказской войны (1817 – 1864) доминировал у адыгов над огнестрельным боем. Адыги издавна славились своим рукопашным, а точнее клинковым, боем. Не секрет, что черкесы являются изобретателями шашки и шашечного боя, который позволял одному бойцу эффективно вести поединок сразу с несколькими противниками. Появление шашки является ярким отражением постоянной тенденции развития искусства рукопашного боя у адыгов и его высокой роли в их среде. Шашка это последняя и эффективная попытка приспособить клинковое оружие к условиям войн огнестрельного века.
Эффективное применение адыгами кинжала и шашки имело место даже во время современных войн XX века, а под конец его, когда клинковое оружие было полностью вытеснено, кабардинцы прибегали к использованию борцовских навыков.
В этой связи из хроник Первой мировой войны интересен эпизод атаки Черкесского и Ингушского полков Дикой дивизии на австрийские позиции в с. Цу-Бабино в 1914 г. Спешенные горцы быстро преодолели проволочные заграждения и ворвались в селение. Действуя винтовками и кинжалами, они выбили неприятеля из окопов и домов в течение получаса. В конце боя потери австрийцев составили 370 человек, из которых 130 было заколото и зарезано кинжалами. Позже аналогичный эпизод имел место во время боя за г. Станиславов [14].
Во время Великой Отечественной войны в бою за Лысый курган у с. Крепянка в донских степях 28 июля 1942 г. развернулись кровавые бои между немецкой танковой дивизией и частями 115-й кабардино-балкарской кавалерийской дивизии. Высота неоднократно переходила из рук в руки. Когда занявшие курган кабардинцы стали отбивать вражеские атаки, во время одной из них взвод лейтенанта Х. Докшокова внезапно перешел в контратаку. Его бойцы бросились в рукопашную со штыками и кинжалами, которые были очень удобны в тесных условиях людской свалки. Сам Х. Докшоков зарубил шашкой двух подскочивших к нему сбоку немцев и продолжал командовать взводом. Немецкие солдаты не выдержали этой дерзкой атаки и, понеся потери, отступили [15].
В период грузино-абхазского конфликта подавляющее большинство кабардинских добровольцев, хоть и не имели опыта участия в военных действиях, но обладали хорошей спортивной подготовкой. Они владели навыками таких единоборств, как каратэ, бокс, кикбоксинг, вольная борьба и дзю-до. Эти навыки им очень пригодились во время партизанских действий в Очамчирском районе Абхазии летом 1992 г. Действуя малыми группами, бойцы совершали разведывательные и диверсионные операции на оккупированной территории, регулярно уничтожая живую силу и военную технику противника, захватывая оружие и боеприпасы. Часто в таких предприятиях кабардинцы устраивали рукопашные схватки с грузинами, в которых всегда одерживали верх [16].
Важной чертой поведения кабардинцев в бою было то, что они никогда не оставляли своих раненных и павших в руках неприятеля. Воины, рискуя жизнью под вражеским огнем, открыто пробирались к своим однополчанам, оставшимся на поле боя, и выносили их на свои позиции. Нередко целые отряды после отхода снова вступали в бой, только для того чтобы забрать раненных и павших товарищей. Данная традиция со стародавних времен бытовала у всех народов Северного Кавказа и вызывала восхищение у многих европейцев, побывавших в этом крае. Даже М.Ю. Лермонтов на своей знаменитой картине «Битва на р. Валерик» ярко изобразил эту традицию у чеченцев. Интересным является тот факт, что кабардинцы оставались верны этой традиции даже в конце XX века.
В эпоху Первой мировой войны во время боя у с. Шупарки 3 июля 1915 г. всадник Кабардинского полка Хота Ципинов вызвался охотником и вынес раненого Макара Аппаева из-под проволочных заграждений противника, постоянно находясь под сильным вражеским огнем [17].
В годы Великой Отечественной войны традиция выноса павших и раненных бойцов с поля боя чаще всего проявлялась в рядах 115-й кавалерийской дивизии, т.к. здесь инерция этого обычая усиливалась узами кровного родства и землячества [18].
Данный поведенческий стереотип повторился и во время грузино-абхазского конфликта при штурме Дома Правительства Республики Абхазия в центре Сухума 27 сентября 1993 г. Здание было хорошо укреплено: верхние и центральные этажи были заняты украинскими снайперами из УНА-УНСО, нижние этажи – грузинскими спецназовцами из охраны Э.А. Шеварнадзе, а вход в здание прикрывал броневик БРДМ-2. Начавшие штурм воины-кабардинцы из отряда М. Шорова попали под шквальный огонь неприятеля и долгое время не могли подступить к зданию. Вскоре огневую поддержку кабардинцам оказал армянский батальон им. маршала Баграмяна. Пользуясь этим, Артур Кармоков выбежал на открытое место и подбил из гранатомета грузинский броневик, но сразу же был убит снайпером. Около 20 минут кабардинцы вели упорный бой, чтобы вынести его тело из-под огня. Когда это удалось осуществить, они сделали передышку и вскоре возобновили атаку, в ходе которой, используя огнеметы, подавили сопротивление противника и заставили его сдаться в плен [19].
Опыт крупных и малых войн XX в., в которых принимали участие кабардинцы, ясно показывает, что их этнокультурный архетип сохранился и оказался весьма устойчивым к вызовам современной эпохи. Несмотря на то, что начиная с конца XIX в. быт кабардинского общества сильно изменился, народные традиции не только не исчезли, но и продолжают функционировать, вопреки активной интеграции в европейское культурное пространство. Аналогичная ситуация наблюдается и у других народов Северного Кавказа. Вместе с традициями кабардинцы, как и другие соседние народы, сохранили свой воинственный потенциал, который может быть весьма полезным в деле укрепления обороноспособности современной России. Помимо этого на сегодняшний день в российской армии актуальна проблема эффективной и безболезненной реализации воинского потенциала призывников из северокавказских республик. Решение данной проблемы требует специального подхода, учитывающего выше описанную специфику этнокультурного архетипа. Грамотный подход к данному вопросу позволит открыть новые возможности и перспективы. Так еще К. Клаузевиц писал по этому поводу: «С армией, вышедшей из среды смелого народа, среди которого всегда поддерживалось чувство отваги, можно решиться на совершенно иные предприятия, чем с такой, которой эта воинская доблесть чужда» [20]. Поэтому воинственный потенциал кабардинцев и других народов Северного Кавказа может стать значительным фактором укрепления воинского духа в рядах Российской Армии.
Примечания
9. Опрышко О.Л. «Бывают странные сближения…» – С. 64.
10. Там же. – С. 101-102.
11. История Кабардино-Балкарии / Под ред. Т.Х. Кумыкова и И.М. Мизиева. – Нальчик, 1995. – С.319-327; Хатукаев А.Т. Славой овеянные. Боевой путь 115-й Кабардино-Балкарской кавалерийской дивизии. – Нальчик, 1971. – С.190-191.
12. Кушхабиев А.В. Указ. соч. – С. 88.
13. Там же. – С. 89.
14. Опрышко О.Л. Кавказская конная дивизия 1914-1917 гг. – Нальчик, 1999. – С. 105-108.
15. Хатукаев А.Т. Указ. соч. – С. 63-64.
16. Кушхабиев А.В. Указ. соч. – С. 64-65.
17. Опрышко О.Л. «Бывают странные сближения…» – С. 76.
18. Хатукаев А.Т. Указ. соч. – С. 45-103.
19. Кушхабиев А.В. Указ. соч. – С. 76-78.
20. Клаузевиц К. О войне. – М., 1934. – С.123.
Источник: Этнокультурный архетип кабардинцев в условиях войн XX века // Этнокультурные архетипы в системе политического, социально-экономического и духовного развития Северо-Кавказского региона в XX – начале XXI вв.: сборник научных статей. – Пятигорск, 2011. – С.85-97.
воинское искусство / вооружения историография Кабарда Первая мировая война Россия
