КАСПИЙСКИЙ КОНСЕНСУС ПРОКЛАДЫВАЕТ ДОРОГУ К САММИТУ «АСТРАХАНЬ-2014»
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Михаил АГАДЖАНЯН | 15.05.2014 | 12:00
Совместная работа прикаспийских стран в предшествующий саммиту в Астрахани период постепенно наполняется позитивом. 22 апреля в Москве прошла Конференция министров иностранных дел стран Каспия. По её итогам глава российского внешнеполитического ведомства Сергей Лавров заявил о серьёзном успехе в урегулировании вопроса о статусе Каспийского моря. Достигнутый в Москве прогресс затронул выработку базовых принципов, которые должны лечь в основу будущей Конвенции о правовом статусе Каспия. Документ с ключевыми принципами, призванными получить отражение в Конвенции, на нынешнем этапе находится в стадии согласований.
Как предупредил глава МИД России, за остающиеся до Каспийского саммита месяцы не ставится задача подготовить для подписания главами государств окончательный текст указанной Конвенции. До её принятия ещё потребуется интенсивная работа на уровне экспертных групп. Но уже сейчас очевидно, что выбранная методология продвижения к снятию главных каспийских проблем представляется наиболее прагматичной. В первую очередь необходимо создать базис, общую платформу позиций сторон в вопросе статуса Каспия. Принятие данной основы, помимо прочего, позволит зафиксировать действие принципа «каспийского консенсуса». По всей видимости, последний станет одним из наиболее важных положений в будущем совместном документе по базовым принципам.
Несмотря на определённое сближение позиций сторон, в каспийской «пятёрке» разность подходов не преодолена. Как таковой формат «Каспий – 5», то есть консолидированный механизм выработки общей повестки и принятия на её основе решений всеми прибрежными странами, до сих пор не сложился. Эксперты выделяют форматы «3 + 2» или «2 + 1 + 2», через которые проявляются разногласия сторон по принципиальным вопросам. В первом случае (формат «3 + 2») имеется в виду, что между Россией, Казахстаном и Азербайджаном уже есть дву– и трёхсторонние соглашения о разделении дна и водного пространства Каспия на национальные сектора. В этой «каспийской тройке» сформировался подход «делим дно, а вода – общая». В июле 1998 года Россия и Казахстан заключили соглашение о разграничении дна северной части Каспийского моря в целях осуществления суверенных прав на недропользование. Достигли договорённостей и Казахстан с Азербайджаном, признав взаимные права на реализацию своего суверенитета в определённых секторах Каспия. Наконец, в мае 2003 года Россия, Казахстан и Азербайджан заключили соглашение о точке стыка линий разграничения сопредельных участков дна. Тем самым, три из пяти стран Каспия определились с правовым статусом около 60% недр всей акватории моря. Позицию своих соседей не разделили Туркменистан и Иран. Именно эти государства составляют «полюс» в Каспийском бассейне, который выдвигает встречные требования. В формате «2 + 1 + 2» Азербайджан находится между Россией и Казахстаном с одной стороны, и Туркменистаном и Ираном – с другой. У Баку нет разногласий по рамежеванию на Каспии с Астаной и Москвой, но с Ашхабадом и Тегераном они сохраняются.
Диссонанс между соседями по Каспию в вопросе определения национальных секторов не обещает быстрых развязок. Если Туркменистан готов к неким уступкам, например, имея в своём активе перспективную цель продвинуть проект Транскаспийского газопровода, то у Ирана подобная мотивация к пересмотру собственной позиции отсутствует. В Тегеране продожают придерживаться курса на получение 20-процентной доли недр закрытого водоёма. При этом не отметая возможность согласиться на общее использование водного пространства, фиксацию режима кондоминиума на поверхность моря. Свобода торгового судоходства на Каспии в интересах иранской стороны. Но планка снижения своих требований с 20-процентной заявки на недра Каспия в Тегеране не представляется оправданной.
Годы споров вокруг размежевания национальных секторов привели к неким схемам, применение которых может снять претензии иранцев. В частности, указывается на обозначенное в соглашении России и Казахстана от 1998 года понятие «модифицированной срединной линии», то есть линии отклоняющейся от срединной по условиям, о которых договорились стороны. Если применить на практике метод определения секторов срединной линией, то иранская часть акватории и дна составит не более 14% от общей площади моря. Между тем, в диапазоне от 14% до 20% находятся интересующие Иран нефтегазовые месторождения каспийского шельфа (блок Араз – Алов – Шарг). Отказываться от них в пользу Азербайджана в случае задействования метода демаркации секторов срединной линией Иран принципиально не намерен. Все годы правовой неопределённости на Каспии иранское руководство придерживалось позиции, что лучше вовсе не иметь общепризнанной юридической фиксации статуса водоёма, чем ограничить свои претензии 14-процентной долей. Понятие «модифицированной срединной линии» оставляет шансы на нахождение удобных для Ирана и его соседей методов расчёта дна Каспия. Но было бы большим упущением сводить всю работу по нахождению взаимоустраивающих решений только к вопросу разграничения каспийского дна.
Тем и хорош взятый каспийской «пятёркой» курс на выработку базовых принципов, что в ходе его реализации могут быть достигнуты подвижки на параллельных треках сотрудничества. Большим потенциалом в вопросе сближения позиций сторон до уровня общекаспийской доверительности обладает тема создания на Каспии совместных механизмов обеспечения безопасности. По результатам встречи глав МИД в Москве было заявлено не только о прогрессе на пути к выработке правового статуса Каспия. В части поддержания региональной безопасности на должном уровне силами всех прикаспийских стран также наметилась общность подходов. Пока не совсем ясно, означает ли это сближение позиций «пятёрки» в вопросе полного исключения военного присутствия внерегиональных сил на Каспии. Чего так решительно добиваются Россия и Иран.
Если определиться с разграничением дна Каспия во многом мешает разнонаправленность энергетических интересов, заметная между некоторыми прибрежными странами, то вопрос распространения на водную поверхность режима общего пользования имеет чёткое звучание поддержания региональной безопасности. В Иране хотели бы в ближайшем будущем достичь взаимопонимания о путях военного строительства и сотрудничества на Каспии. Это слова министра иностранных дел ИРИ Мохаммада Джавада Зарифа, озвученные по итогам встречи в Москве 22 апреля. Любое неуважение к своим претензиям на справедливую долю в Каспийском бассейне иранцы парируют, прежде всего, мерами усиления военного потенциала на южных рубежах водоёма. Известны заявления командного состава ВС Ирана о, дословно, «тщательном контроле» 20% акватории Каспия, на которые распространяется территориальная заявка ИРИ.
Тема недопущения стран НАТО к присутствию в регионе тесно связана с готовностью прибрежных стран сформировать общие механизмы контроля водного пространства и обеспечения безопасности в регионе. Будет ли это совместная военно-морская группа оперативного взаимодействия на Каспии (КАСФОР) или стороны выработают иные механизмы сотрудничества – не суть важно. Главное зафиксировать в числе базовых принципов пункт о необходимости согласия всех прикаспийских стран с присутствием внерегиональных держав. Даже если данное присутствие не будет иметь стационарный характер и будет определяться целями, например, в рамках реализации Азербайджаном и Казахстаном двусторонних программ партнёрства с НАТО. Версии о намерении США получить доступ к юго-западной части Каспия, на которую распространяется суверенитет Азербайджана, пока не вышли за рамки экспертных предположений. Также, как нет ясности с планами США и их евроатлантических союзников склонить Казахстан к долгосрочному партнёрству, например, на базе использования выгодного транзитного положения порта Актау на пути вывода натовских войск из Афганистана. Любое логистическое учебное, антитеррористическое или иное по своему формальному функционалу присутствие США и НАТО в казахстанских и азербайджанских портах на Каспии будет содержать заявку на протяжённость во времени. Не следует забывать, что предыдущие попытки США получить доступ к Каспию строились с опорой именно на Азербайджан и Казахстан. Две указанные прикаспийские республики в своё время весьма сдержанно отнеслись к инициативе России по КАСФОР, одновременно согласившись предметно обсудить с американцами их идею в виде оперативной группы «Каспийский страж». И в наши дни между Баку и Астаной наблюдается плотный диалог вокруг Каспия, в том числе, и по военной линии. В канун московской встречи руководителей МИД стран Каспия, Баку посетил министр обороны Казахстана. С казахстанской стороны было заявлено о близких позициях двух республик в экономической, политической и военной областях, их партнёрстве в вопросе Каспийского моря.
Остающиеся до Каспийского саммита в Астрахани месяцы важно посвятить интенсивной работе над документом о базовых принципах. Эксперты могли бы внести свой вклад в дело создания конструктивного климата в предсаммитовский период. Например, не акцентируя тему укрепления прибрежными странами своих военных потенциалов на Каспии. В муссировании тем пополнения и модернизации Россией Каспийской флотилии или создания на иранской кромке водоёма новых военных объектов прослеживается интерес Запада максимально усложнить выработку «пятёркой» общих решений. США и НАТО не нужен «каспийский консенсус», они будут препятствовать формированию в регионе исключительно внутренних механизмов обеспечения безопасности. Это выведено вашингтонскими стратегами в тактические задачи на предстоящие до общекаспийского мероприятия месяцы.
специально для kavkazoved.info
Азербайджан дипломатия Каспий Россия
