ЩИТ В КОНТЕКСТЕ ПРОЦЕССА ЭВОЛЮЦИИ АДЫГСКОГО ОРУЖИЯ И ВОЕННОГО ИСКУССТВА (XIII – XVII ВВ.)
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Анзор ОСТАХОВ | 17.11.2015 | 12:53
Как только появилось человеческое общество, сразу появились военные конфликты. Орудия охоты превратились в боевое оружие, но направленное уже не против животных, а против людей. Неразумные животные могли противопоставить этому только высокую скорость своих конечностей, позволявшую им уйти, а разумные люди – технические средства защиты, первым из которых был щит. С этого момента щит стал неотъемлемым атрибутом представителей любого воинства. Однако в процессе его эволюции выявилась интересная закономерность. У одних народов его роль в бою постоянно возрастала и он, наравне с мечом, стал главным оружием. Поэтому его конструкция непрерывно совершенствовалась, а форма постоянно менялась. Другие народы отводили щиту второстепенную роль, законсервировавшую процесс его развития. Отсюда конструкция и форма щита оставались статичными на протяжении столетий.
С одной стороны щит можно рассматривать с тактической точки зрения просто как средство ведения боя, но это уже явно недостаточный подход. С другой стороны его можно рассматривать в военно-историческом масштабе как индикатор процесса эволюции оружия и военного искусства определенного этноса. Наблюдая процесс эволюции щита в среде какого-либо народа можно вывести стержневые основы, специфику и вектор эволюции его военного искусства. Поэтому такой подход к изучению адыгских щитов поможет выявить основную линию развития и специфику оружия и военного искусства черкесов.
Был ли у черкесов боевой щит? Сначала рассмотрим письменные источники. Большинство европейских авторов, посетивших Черкесию в XIII–XIX вв., не упоминали щит при описании адыгского оружия. (1) Наряду с ними С. Хан-Гирей, И. Бларамберг и Н. Дубровин, ставшие классиками адыгской историографии, также указывали на отсутствие щита в оружейном комплекте черкесских воинов XIX в. Однако П.-С. Паллас, посетивший в 1793 г. Кабарду, указывал на наличие у местных князей гербовых щитов, использовавшихся как средство украшения. Ш. Ногмов, на основе анализа фольклорных данных, указывал на использование ранними адыгами крупного боевого щита. Из числа современных исследователей факт наличия щита у кабардинцев подтверждал Г.А. Кокиев, акцентируя внимание на его металлической основе. (2)
Доводы П.-С. Палласа, Ш. Ногмова и Г.А. Кокиева подтверждаются археологическими данными. Среди материалов целого ряда адыгских могильников – Убинского, Вардановского, Хаджохского, Медовеевка 1, Казаково 1 и Казаково 3 – присутствуют остатки щитов. (3)
Из выше сказанного следует, что черкесы использовали щит до определенного периода, после которого он вышел из употребления. Поэтому многие авторы при описании адыгского доспеха указывают на отсутствие щита, отмечая данный момент как специфический.
Каковы были конструктивные характеристики адыгского щита? Данные сведения можно узнать по остаткам щитов, найденным в ходе археологических раскопок в перечисленных выше могильниках. Основа щита была сделана из деревянных дощечек, подогнанных друг к другу в форме круга и обтянутых кожей или войлоком. Предположительно породой этих дощечек был дуб или ясень. Внешняя сторона щита усиливалась круглым умбоном, представлявшим собой выпукло-вогнутую железную пластину с зубцами по краям. Диаметр умбонов варьируется от 15 до 17 см. Такая незначительная разница обусловлена кустарным изготовлением щитов и умбонов, а не функциональными соображениями. Поверх умбона крепились два железных прута длиною 25 см, которые перекрещивались в виде прямоугольного креста и заканчивались небольшим листовидным расширением. В центре крестовины и умбона имелись сквозные отверстия, через которые они крепились друг к другу с помощью заклепки. Листовидные концы крестовины также имели отверстия для заклепок, которые с внешней стороны имели клепанные выпуклые шляпки, а с внутренней – кольца-петли. Такая конструкция заклепок позволяла им играть двойную функцию: с одной стороны они прочно фиксировали пластины к щиту, с другой – служили основой рукоятки для держания щита. Другой деталью был внешний обод, представлявший собой четырехгранный металлический прут круглой формы. Обод крепился к щиту с помощью расплющенных прямоугольных расширений, которые равномерно располагались через каждые 11-12 см и имели отверстия для заклепок. Количество таких расширений варьируется от 8 до 12. На некоторых адыгских щитах имелась еще и внутренняя обивка-обод. Средний размер щитов составлял примерно 60-70 см в диаметре. Большинство щитов имеет округлую форму, хотя в виде исключений встречаются отдельные экспонаты прямоугольной и восьмигранной формы. (4)
В чем заключалось функциональное назначение адыгского щита? Письменные источники по этому вопросу не содержат никакой информации. Поэтому придется обратиться к реконструкции, опираясь на такие детали щита, как форма, конструкция и рукоятка для удержания.
Выше уже говорилось, что адыгские щиты были круглой формы. Последняя была выбрана не случайно, т.к. давала бойцу ряд преимуществ: она упрощала ношение, исключала зацепы за другое снаряжение, не ухудшала обзор и не мешала наносить удары. Самое главное, круглый щит оптимально сочетал ширину формы и средний вес, что делало его универсальным и позволяло быстро отражать удары, нанесенные с любой стороны. (5)
Интересные выводы позволяет сделать анализ конструкции черкесского щита. Комбинированное использование нескольких разных материалов – дерева, кожи, железа – позволяло решить двойную задачу: повысить прочность щита, не увеличивая его массы, что было крайне необходимо для черкесов, практиковавших высокоскоростной маневренный бой. Деревянная основа делала щит легким и не отягощала движений бойца. При изготовлении на деревянную основу надевалась влажная сыромятная кожа, которая высыхала и намертво стягивала детали. Помимо этого кожаная оболочка повышала «вязкость» щита, за счет которой вражеские стрелы застревали в нем, не пронзая навылет, а клинки при пробивании его основы увязали в ней. Умбон в сочетании с металлической крестовиной и круглым ободком защищал деревянную основу щита, повышая его прочность. Основное назначение умбона – защита руки воина от рассекающих щит ударов. Его выпуклая полусферическая форма обеспечивала соскальзывание рубящих и колющих ударов, минимизируя деформацию пластины. Поэтому адыгский щит был универсальным: он защищал от стрел, рубящих клинковых ударов и копейных тычков.
Стоит отметить еще один немаловажный момент. У древних германцев нередко использовался остроконечный конический умбон, позволявший наносить колющие удары щитом. Черкесы же не применяли аналогичных умбонов, поэтому их щиты не использовались в качестве дополнительного колющего средства.
Далее необходимо рассмотреть устройство рукоятки для удержания щита: с внутренней стороны выступали 4 кольца-петли, к которым крепились параллельно друг другу два ремня в несколько ослабленном состоянии, через которые щит надевался на предплечье. В случае необходимости, когда надо было мгновенно взять щит, достаточно было просто сжать ремни в ладони. Такая конструкция ручки позволяла воину свободно манипулировать щитом одной рукой, переводя его в любой сектор ближнего боя. В ситуации, когда нужно было переключиться на другое оружие, черкес мог можно легко передвинуть щит на локоть или прикрепить его к седлу. (6)
Из проведенного анализа следует вывод: круглая форма, небольшие размеры, легкий вес и конструкция рукояти превращали черкесский щит в универсальное высокомобильное защитное средство дистанционного и ближнего боя. Универсальность адыгского щита проявлялась в том, что он одновременно использовался для защиты от вражеских стрел и клинковых ударов. Круглая форма и небольшие размеры позволяли легко манипулировать им в бою, быстро переводя в нужный боевой сектор, что позволяло защищаться от стрел и отбиваться от ударов, соответственно выпущенных и нанесенных с любой стороны.
Для более полного определения функциональной специфики адыгского щита проведем сравнительный анализ с европейским баклером и хевсурским щитом. В период с XII по XVI вв. в Европе использовался баклер – малоразмерный фехтовальный щит, который нередко называли «кулачным». Основное его назначение – отражение вражеских ударов, что обусловило его основные конструктивные характеристики: малый диаметр 20-40 см, цельнометаллическую основу и жесткую рукоять для удержания. Баклер был маленьким, легким и твердым, что позволяло легко и быстро манипулировать им, отбивая удары. Выпуклая форма баклера облегчала парирование удара. Однако его функциональный потенциал был ограничен. Баклер был непригоден для защиты от вражеских стрел, т.к. его малые размеры не могли полностью прикрыть туловище воина. Он не мог выдержать рассекающего удара тяжелых видов оружия: алебарды, топора или двуручного меча. (7)
Аналогичной конструкцией обладал хевсурский щит: диаметр – 26-35 см, форма – круглая или овальная, основные материалы – листовое железо и кожа. Для облегчения массы хевсуры не делали его цельнометаллическим как баклер, а конструировали по частям. Из листового железа вырезались полоски шириной 1,5-2 см и с помощью циркуля круглые ободы разного диаметра, которые прибивались на кожаную основу щита. На центральную часть щита накладывались металлические квадраты, в середине которых выковывался круглый выступ. Кожа для щита приготовлялась из сыромятной шкуры быка, которую варили и высушивали, после чего вырезали круглую щитовую форму. (8) За счет этого хевсурский щит был чисто фехтовальным оружием.
Проведем параллели между адыгским щитом, баклером и хевсурским щитом: диаметр первого – 60-70 см, второго и третьего – 20-40 и 26-35 см; основной конструктивный материал первого – дерево, второго и третьего – железо. Отсюда четко видно, что сфера применения баклера и хевсурского щита ограничивалась ближним боем (отражение клинковых ударов), тогда как у черкесского щита – ближним и дистанционным боем (защита от ударов и стрел). Другими словами, первые были узкоспециализированным оружием, а второй – универсальным.
Далее встает интересный вопрос: когда черкесские воины отказались от использования щита? Археологические раскопки показывают, что щит присутствует в адыгских курганных могильниках XIII-XIV вв. (Убинский, Вардановский, Казаковский 1 и 3, Медовеевский 1), тогда как в могильниках XV-XVII вв. (Ленинохабльский, Шенджийский, Белореченский, Чегемский II, Шалушкинский) его остатков не обнаружено. Следовательно, черкесы применяли боевой щит до XIV в., а в XV в. они отказались от него. (9)
Какова основная причина исчезновения щита у адыгов? Данный вопрос более чем интересен, т.к. отражает общую линию эволюции адыгского оружия и ее специфику. Пока нет точного ответа на этот вопрос, однако существует несколько точек зрения, которые необходимо рассмотреть.
По мнению А.Х. Нагоева отсутствие щитов у черкесов объясняется двумя факторами: доминированием конницы и применением кольчуги. По мнению автора, щит был основным защитным оружием пехоты западно-европейских стран с античного времени до позднего средневековья включительно. Тогда как ни регулярная кавалерия античного мира, ни средневековые рыцари не пользовались щитами, вместо которых всадники применяли панцири, кольчуги, латы и другие доспехи. Аналогичная ситуация наблюдалась и у восточной кавалерии, где щит был вытеснен кольчугой. (10)
На наш взгляд, точка зрения А.Х. Нагоева сильно абстрагирована и не дает исчерпывающего ответа, т.к. автор не учитывает факты, противоречащие его концепции. Так, например, в эпоху Крестовых походов европейские рыцари параллельно с кольчугой применяли норманнские щиты. Даже с появлением латного доспеха рыцари не отказались от щитов, используя их для отражения копейного удара. Наряду с ними легкая арабская конница применяла круглые щиты в течение долгого периода времени, а курдские всадники применяли их вплоть до конца XIX века. Поэтому кавалерия и кольчуга не могут быть основными причинами исчезновения щита у адыгов.
Ценную информацию содержат материалы археологических раскопок выше перечисленных адыгских курганов: щит присутствует в погребениях, где имеется меч или палаш, тогда как в могильниках, где захоронена сабля, наблюдается его отсутствие. Это позволяет сделать вывод, что причиной исчезновения щита у адыгов было появление черкесской сабли.
Аналогичной точки зрения придерживается Джабраил Юрьевич Чахкиев, обосновывая ее следующим образом: мощный сабельный удар разваливал щит на части, разбивая металлическую оправу и кромсая его деревянную основу. Другими словами щит не мог обезопасить воина от удара черкесской сабли, поэтому адыги перестали его использовать. (11)
Однако Феликс Русланович Наков считает, что здесь лежит целый комплекс основных и второстепенных причин. Главной причиной исчезновения щита было появление черкесской сабли. Уникальная конструкция этой сабли превращала ее в универсальное оружие, которым можно было рубить, колоть и защищаться от ударов. Такая сабля, по мнению Феликса Руслановича, могла быть одновременно булавой, мечом, шпагой, копьем и щитом.
Ударная мощь адыгской сабли была настолько велика, что могла повредить рыцарские доспехи, не говоря уже о деревянном щите, который просто бы разлетелся на части. Здесь точка зрения Ф.Р. Накова совпадает с утверждением Д.Ю. Чахкиева. (12)
Однако главную роль в процессе вытеснения щита саблей сыграло наличие в ее арсенале колющего удара, привносившего серьезные перемены. Колющий удар сильно отличается от рубящего: он в два раза быстрее его и имеет совершенно другую механическую основу. Поэтому искусство колющего фехтования требовало другой техники, для которой щит был абсолютно излишним, ибо он никак не совмещался с боковой стойкой и колющими выпадами. Да и процесс отражения щитом колющих ударов был в два раза сложнее, чем отбивание рубящих: помимо того, что нужно успеть поймать щитом вражеский укол, надо еще увести его в сторону, тогда как во втором случае достаточно только подставить щит под рубящий удар.
Такая система была явно неприемлемой для колющего фехтования, поэтому появилась новая система защиты – парирование, которое заключалось не в отбивании вражеского укола, а в его улавливании и уводе в сторону. Осуществить такое действие с помощью щита было крайне сложно, а чаще всего невозможно, поэтому в Европе баклеры вышли из употребления. Для парирования ударов европейцы стали использовать даги и плащи, а несколько позже отказались и от них, наработав приемы парирования шпагой. (13)
Аналогичный процесс наблюдался у черкесов, выработавших со временем приемы парирования саблей, которые отличались от европейских аналогов. Причина этого, по утверждению Ф.Р. Накова, заключалась в изгибе сабельного клинка, который позволил создать совершенно новый прием: воин изгибом своей сабли улавливал вражеский удар; проворотом кисти он вращал клинок вокруг своей оси на 900 изгибом и лезвием наружу, что автоматически отводило клинок противника в безопасное направление, благодаря значительному радиусу сабельного изгиба; далее воин делал резкий колющий выпад, вонзая саблю в неприятеля. Данный прием был универсальным, т.к. одновременно содержал защиту и атаку. При этом первое действие быстро и органично переходило во второе в рамках одного приема. Благодаря этому прием был уникальным, т.к. европейский фехтовальный арсенал не содержал аналогичных приемов в силу отсутствия кривого изгиба у клинков рапиры и шпаги, что делало проведение черкесского приема невозможным. Европейское парирование ограничивалось только защитой. Черкесский парирующий прием делал бессмысленным применение щита, т.к. его функцию играла сабля, а точнее изгиб сабельного клинка, дуга которого практически совпадала с окружностью щита. Однако данный прием был выработан не сразу, поэтому некоторое время адыги применяли саблю вместе с щитом. Отсюда в некоторых могильных курганах наряду с саблей присутствует щит. (14)
В качестве дополнительного доказательства того, что главной причиной исчезновения адыгских щитов был колющий удар черкесской сабли, можно привести боевой опыт хевсуров. Они проживали в высокогорных районах Кавказа, что оказало неизгладимое влияние на их историю и культуру. (15) Одним из законсервированных элементов хевсурского оружия был рассмотренный выше щит, который применялся вплоть до XX века. На наш взгляд, столь долгое его использование объясняется тем, что основным клинковым оружием хевсуров был палаш, конструкция которого не позволяла наносить колющие удары. (16) Следствием этого было отсутствие тенденции к исчезновению хевсурских щитов.
Аналогичная ситуация наблюдалась у высокогорных чеченцев (кистин) и ингушей, в среде которых долгое время бытовали щиты. На это обращал внимание В.А. Потто, описывая клинковое оружие кистин: «По условиям местности они дерутся преимущественно пешком, и шашка встречается в их вооружении чрезвычайно редко, но зато их длинные лезгинские кинжалы, которыми они владеют в совершенстве, наносят страшные удары, и все, к чему прикасается лезвие их, разваливается пополам». (17) Рубящий характер ингушских клинков отмечал в своих мемуарах подполковник Штедер. (18) Перечисленные факты подтверждают археологические исследования Д.Ю. Чахкиева, согласно которым, у вайнахских сабель отсутствовал штыковой конец для колющих ударов. (19)
Наряду с этим были еще другие факторы, способствовавшие вытеснению щита. В случае необходимости черкесы для парирования могли использовать бурку, которой улавливали вражеские удары. Аналогичная метода была в европейском фехтовании, где вместо бурки использовался плащ. (20) Бурка, как и адыгский щит, была универсальным средством защиты от вражеских ударов и стрел. Способы ее боевого применения у черкесов описываются в мемуарах Э. Челеби: «В битвах они держали эту ткань (бурку. – А.О.) перед собой. Если бы Афрасиаб, Рустем и Сиаб (воины-герои тюркского эпоса. – А.О.) вступили с ними в бой, они не смогли бы устоять перед черкесами, эта накидка была словно щит. Действительно, эту ткань не пробивали стрелы и не рассекали мечи. Иногда перед битвой эту ткань мочат и набрасывают либо на спину, либо на грудь, либо, по потребности, на правое или левое плечо». (21) По утверждению Д.Ю. Чахкиева, бурку пропитывали специально наведенной жидкостью, состав которой на сегодня утерян. (22) Позднее когда саблю вытеснила шашка, черкесы стали полностью обматывать левую руку буркой и отбивать ею удары. (23) Другой способ ее применения описал Х.Х. Яхтанигов: бурку сворачивали в небольшой толстый клубок и, удерживая в руке как щит, отражали удары. (24) Из всего этого видно, что на смену щиту пришла бурка, которая также эффективно выполняла его функции, но была намного легче и удобнее.
Немаловажную роль в процессе вытеснения щита сыграло черкесское седло, обеспечивавшее мягкую посадку, благодаря которой всадник мог свободно увернуться от удара. Это делало ненужным применение щита. В Европе же наблюдалась совсем иная ситуация: рыцарское седло обеспечивало необходимую для копейного боя жесткую посадку, но практически лишало всадника возможности повернуться для отражения удара слева. Поэтому рыцари применяли норманнский каплевидный щит, который просто свисал на плечевом ремне, полностью прикрывая левый бок наездника. Всадник не мог управлять таким щитом в конном бою, т.к. его левая рука была занята поводьями, однако его роль была незаменима. Только с появлением латных доспехов рыцари стали отказываться от норманнских щитов. (25)
В заключение отметим, что основной причиной исчезновения щита у адыгов было появление черкесской сабли и новых приемов фехтования. К числу вспомогательных причин следует отнести применение бурки вместо щита и мягкого черкесского седла, позволявшего уворачиваться от ударов. Специфика конструкции и сам процесс выхода из употребления адыгского щита как индикатор отражают основную линию эволюции военного искусства черкесов – постоянное возрастание роли мобильности и рукопашного боя, которые в свою очередь породили ряд других тенденций: универсализация оружия, облегчение доспехов в целях повышения мобильности, совершенствование клинкового оружия и развитие уклона как основного средства защиты.
Примечания
(1) Интериано Дж. Быт и страна Зихов, именуемых черкесами. Достопримечательное повествование // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост. В.К. Гарданова (далее АБКИЕА). Нальчик, 1974. С. 50; Д,Асколи Э.Д. Описание Черного моря и Татарии, составил доминиканец Эмиддио Дортелли д,Асколи, префект Каффы, Татарии и проч. // АБКИЕА. Нальчик, 1974. С. 63-64; Де Лукка Д. Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин Жана де Люка, монаха Доминиканского ордена. 1625. // АБКИЕА. Нальчик, 1974. С. 71; Тавернье Ж.Б. Шесть путешествий в Турцию, Персию и Индию в течение сорока лет… // АБКИЕА. Нальчик, 1974. С. 81; Витсен Н. Северная и Восточная Татария… // АБКИЕА. Нальчик, 1974. С. 87.
(2) Паллас П.-С. Заметки о путешествии в южные наместничества Российского государства в 1793-1794 годах // Северный Кавказ в европейской литературе XIII – XVIII веков / Составитель В.М. Аталиков (далее СКЕЛ). Нальчик, 2006. С. 342; Ногмов Ш.Б. История адыхейского народа. Нальчик, 1982. С. 49; Кокиев Г.А. Военное воспитание у кабардинцев в прошлом // История Кабардино-Балкарии в трудах Г.А. Кокиева. Сборник статей и документов. Нальчик, 2005. С. 472
(3) Стрельченко М.Л. Вооружение адыгейских племен в X-XV веках. (По материалам Убинского могильника) // Наш край. Материалы по изучению Краснодарского края. Краснодар: Краснодарское книжное издательство, 1960. Вып.1 С. 156-157; Схатум Р.Б. Щит в комплексе вооружения оседлых племен Северо-Западного Кавказа в золотоордынский период // Материалы и исследования по археологии Кубани: Сб. науч. тр. Краснодар, 2003. С. 223-224.
(4) Схатум Р.Б. Указ. соч. С. 223-224; Горелик М.В. Черкесские воины Золотой Орды (по археологическим данным) // Вестник Института гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН. Вып. 15. Нальчик, 2008. С. 172, 189.
(5) Край И. Приручення броня. Щиты в древности и средневековье. [Электронный ресурс]. URL: http://burninghearts.clan.su/forum/19-316-1
(6) Схатум Р.Б. Указ. соч. С. 225-226.
(7) Кастл Эгертон. Школы и мастера фехтования. Благородное искусство владения клинком. М., 2008. С. 31-39, 72.
(8) Аствацатурян Э.Г. Оружие народов Кавказа. М.-Нальчик, 1995. С. 165.
(9) Схатум Р.Б. Указ. соч. С. 226-227.
(10) Нагоев А.Х. Средневековая Кабарда. Нальчик, 2000. С. 160-161.
(11) Чахкиев Д.Ю. Личный архив автора.
(12) Наков Ф.Р. Личный архив автора.
(13) Кастл Эгертон. Указ. соч. С. 147-163.
(14) Наков Ф.Р. Личный архив автора.
(15) Потто В.А. Кавказская война. Москва, 2006. Т.1. С. 385.
(16) Аствацатурян Э.Г. Указ. соч. С. 142-147.
(17) Потто В.А. Указ. соч. Т.1. С. 388.
(18) Штедер. Дневник путешествия в 1781 году от пограничной крепости Моздок во внутренние области Кавказа // СКЕЛ. Нальчик, 2006. С. 267.
(19) Чахкиев Д.Ю. Личный архив автора.
(20) Кастл Эгертон. Указ. соч. С. 72, 163.
(21) Челеби Э. Книга путешествия. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья / Составитель и ответственный редактор А.Д. Желтяков. М., 1979. С. 59.
(22) Чахкиев Д.Ю. Личный архив автора.
(23) Ван-Гален Х. Два года в России // Кавказская война: истоки и начало. 1770-1820 годы. СПб., 2002. С. 445; Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно // АБКИЕ. Нальчик, 1974. С. 83; Эллис Дж. Описание местностей между Черным и Каспийским морями // СКЕЛ. С. 309; Казиев Ш., Карпеев И. Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке. М., 2003. С. 239.
(24) Яхтанигов Х.Х. Личный архив автора.
(25) Край И. Прирученная броня. Щиты в древности и средневековье. Электронный ресурс]. URL: http://burninghearts.clan.su/forum/19-316-1.
Источник: Остахов А.А. Щит в процессе эволюции адыгского оружия и военного искусства (XIII–XVII вв.) // Вестник Кабардино-Балкарского института гуманитарных исследований. – Нальчик: Издательский отдел КБИГИ, 2015. – Вып. 1 (24). – С. 51-57.
воинское искусство / вооружения историография Северо-Западный Кавказ