Первые печатные издания на языках народов Карачаево-Черкесии (I)
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Аминат КУРМАНСЕИТОВА | 28.11.2012 | 00:00
Первые печатные издания на языках народов Карачаево-Черкесии появились в начале XVIII в. из потребностей правительства общаться с местными народами. Впоследствии печатные тексты на автохтонных языках были связаны с задачами научной лексикографии, лингвистики, собиранием фольклора. Аутентичные тексты печатались на ногайском, карачаевском, адыгском языках.
В историографии утвердилось мнение, что до Октябрьской революции печатной книги у народов Карачаево-Черкесии не существовало. Между тем факты опровергают это утверждение. Книги, изданные в XVIII – начале XX века на ногайском, карачаевском и адыгском языках, были зарегистрированы в «Книжных летописях. 1908–1917 гг.», упоминания о них содержатся в библиографических указателях Р.У. Туганова, А.А. Исаева и А.Г. Каримуллина [Библиография 1967; Каталог печатных книг 1989; Татарский фольклор 1993].
Первые печатные издания на языках народов Карачаево-Черкесии появились в начале XVIII века. В процессе вхождения Кавказа в состав Российской империи у правительства появилась насущная необходимость в общении с местным населением, что в тот период сделать можно было только на распространенных в регионе языках. С этим обстоятельством связано появление первых печатных изданий, составленных на автохтонных языках, в частности народов Северо-Западного Кавказа.
Первые памятники этого рода связаны с эпохой Петра I. Готовясь к Прутскому походу, царь понимал, что для обеспечения успеха в предстоящей войне необходимо нейтрализовать ногайцев1. Расчлененные в указанный период на множество мелких орд ногайцы тем не менее оставались сильным соперником для России на южных рубежах. Русскому правительству приходилось в своей внешней политике учитывать данное обстоятельство. В конце февраля 1711 года император опубликовал Манифест «О вероломном разрыве мира солтана турского Ахмета против его царского величества» и одновременно обратился к мурзам и ко всему народу Крымской, Буджакской, Малой Ногайской и Кубанской орд с грамотами, ставшими известными впоследствии как «Универсалы» Петра I.
Петр I приказал распространять свои грамоты генерал-фельдмаршалу Б.П. Шереметеву. Обращаясь к ногайским князям, царь писал: «Когда по ученению Буджацкой орде от хана Крымского и от турок многих обид их начальник Казы-Гирей-салтан с большей частью той орды к нам в подданство желал, то мы их принять не похотели, дабы не подать причины к нарушению мира» [Письма и бумаги 1962, с. 96]. Зная, что за пять лет до Прутского похода Буджакская орда хотела уйти из-под влияния Крымского ханства и Турции, Петр рассчитывал на особый успех своих «Универсалов» среди буджакских ногайцев.
«Универсалы» Петра Великого распространялись также в северной части Крыма, где проживали крымские ногайцы, и на Кубани — среди кубанских ногайцев. Так, один из наиболее приближенных к Петру Великому лиц — государственный канцлер Г.И. Головнин отправил 4 марта 1711 года адмиралу Ф.М. Апраксину вместе с письмом 300 печатных «Универсалов» для распространения среди кубанских ногайцев. «И объявляем того ради вам, кубанским жителям, — писал Петр I, — что ежели вы, усмотря нашу правость, с нашими войсками биться не будете, но похочите под оборону нашу поддатися и пришлете для того к нам ради договору, от себя знатных людей, и будете обще с нами против турок и прочих подданных битися, то мы примем вас, как приятелей, во оборону свою и не велим войскам нашим вас разорять, и немалой шкоды вам чинить, но больше вам вольности и свободы позволим, нежели вы имели под Турскою областию. Буде же противиться нам будете и с войсками нашими битися дерзнете, то повелим вас огнем и мечем разорять и в полон брать как неприятелей своих» [Письма и бумаги 1962, с. 96]. Несмотря на угрозы Петра I, ногайцы не приняли его предложений и в 1711 году вели войну с русскими и союзными им калмыцкими войсками. Прутский поход Петр I проиграл.
Одним из первых исследователей петровских «Универсалов» был академик Ф.Е. Корш. В 1888 г. он был ознакомлен с хранившимся в Московской Синодальной типографии документом («в виде тетрадки в четверку»), на котором имелась пометка: «Рукопись на? языке?». Исследовав памятник, ученый установил, что он является оттиском воззвания Петра Великого к ногайцам Буджакской Орды, составленном на тюрки [Корш 1893, с. 495]. Ф.Е. Корш предположил, что «Манифест» и «Универсалы» Петра I были составлены и переведены в Москве, а затем напечатаны в старейшей русской типографии на Московском печатном дворе, которая в 1721 году перешла в ведение Синода и стала известна как Московская Синодальная типография [Корш 1893, с. 470]2. «Универсалы» Петра I являются одним из ранних печатных памятников, набранных арабским шрифтом на «турецкотатарском языке» [Корш 1893, с. 365; Фалев 1922]. Именно так называли ориенталисты литературный язык тюрки, использовавшийся в письменной культуре тюркоязычных народов России вплоть до начала ХХ века.
Ф.Е. Корш дал высокую оценку грамотам Петра Великого: «В числе памятников того времени должны занять не последнее место новооткрытые универсалы, как документы, исходящие от самого Петра» [Корш 1893, с. 468]. «Универсалы» Петра Великого являются достоянием не только русской культуры, но и ногайской, так как предназначались они для ногайцев и распространялись почти во всех регионах проживания ногайского этноса3.
В начале XVIII в. Россия пытается установить свое господство на Каспийском море. Для достижения своей цели в 1722 году Петр I совершил Персидский поход. В этом походе император предусмотрел издание прокламаций для распространения среди местных жителей. Текст «Манифеста» был написан князем Дмитрием Кантемиром, который происходит от князей Кантемировых, являвшихся потомками знаменитого ногайского мурзы Дивея [Эмиддио Дортели д’Асколи 1902, с. 107; Кочекаев 1998, с. 49; Кидирниязов 2000, с. 267, 271–277]. Автору «Манифеста» было также поручено организовать походную типографию. Между тем арабских литер не было, их пришлось срочно изготовить по рисункам Дмитрия Кантемира [Каримуллин 1992, с. 68]. 15 июля 1722 года по прибытии русского флота в Астрахань в походной типографии Петра I было напечатано 1000 экземпляров «Манифеста». В нем император обратился к местным жителям, пытаясь привлечь их на свою сторону, излагал цели и причины войны, а также призывал мусульманское население региона оставаться на местах, сохранять нейтралитет и поддерживать русскую армию [Исаев 1991, с. 89; Оразаев 1987, с. 24–25; Рафиков 1965, с. 295]. Напечатанный арабским шрифтом на османском языке Манифест был обращен к тюркскому населению предполагаемого района военных действий [Кононов 1982, с. 30], в том числе к ногайцам, проживавшим в Нижнем Поволжье и в Прикаспийской низменности, он также распространялся среди жителей Дагестана и Азербайджана.
В истории становления книгопечатания на языках народов Карачаево-Черкесии значительную роль сыграли российские ученые, изучавшие этнокультуру народов Кавказа. Они собирали, изучали письменные и фольклорные памятники, составляли и издавали многоязычные словари. Одним из ранних печатных изданий, отражающим лексику народов Карачаево-Черкесии, является «Сравнительный словарь всех языков и наречий, собранных десницею высочайшей особы» (Ч. 1. СПб., 1787). В словаре использованы лексические материалы Второй академической экспедиции, а также материалы Л.И. Бакмейстера. Подготовленное Ф.И. Янковичем де Мириево второе четырехтомное издание «Сравнительного словаря всех языков и наречий…» (СПб., 1790–1791) сохраняло прежнюю структуру: первая (левая) графа иноязычное (нерусское) слово, во второй графе дан перевод на русский язык. На страницах словаря представлен богатый лексический материал на ногайском и кабардино-черкесском языках.
И.А. Гюльденштедт во время путешествия на Кавказ собрал богатый лексический материал на местных наречиях — ногайском, кабардинском и абазинском языках. Академик П.С. Паллас издал указанные материалы в книге «Гюльденштедт И.А. Путешествие через Россию и Кавказские горы по приказу Российской императорской Академии наук» (СПб., 1791). Слова в книге напечатаны латинским алфавитом (готическим шрифтом) «без всякого приспособления к фонетическим особенностям местных языков» [Исаев 1991, с. 181].
В 1846 г. в Одессе была напечатана работа Л. Люлье «Словарь русско-черкесский или адигский, с краткою грамматикою». Выход этой книги вызвал большой интерес, было опубликовано несколько рецензий, одна из них принадлежала перу известного адыгского деятеля Султана Адиль-Гирея [Султан Адиль Гирей 1847].
Значительный вклад в развитие российской лексикографии внес Альберт (Адальберт-Войтех) Викентьевич Старчевский, который подготовил и издал два словаря. «Карманный стоязычный словарь» (СПб., 1887) включает лексический материал на семидесяти языках Российской империи, десяти главнейших языках Европы и десяти языках Средней Азии. По каждому языку приведено до 140 наиболее употребительных слов, напечатанных на кириллице, европейские языки опубликованы на латинице. Словарь А.В. Старчевского включает и ногайскую лексику. Для общения русских с жителями Кавказа А.В. Старчевский опубликовал словарь «Кавказский толмач» («Переводчик с русского на главнейшие кавказские языки»), включавший лексический материал на 27 языках. А.В. Старчевский систематизировал слова по частям речи в алфавитном порядке: глаголы, местоимения, частицы, прилагательные, числительные и существительные. По каждому языку дан словник (по 2400 слов), а по некоторым даны также фразы (по 300 фраз) и грамматические очерки. Текст напечатан на кириллице. Второе издание «Кавказского толмача» (СПб., 1893) включает лексический материал на 30 языках. В «Кавказском толмаче» А.В. Старчевский напечатал лексику из ногайского, кабардинского и черкесского, а также написал грамматические очерки этих языков.
В статье «Памятники старинной русской лексикографии по рукописям ХV–XVII столетий» П.К. Симони напечатал тексты словарика «Се татарский язык» и «Толкование половецкого языка» по авторитетной рукописи макарьевских «Четьих Миней» [Симони 1908, с. 175–212, 185–186; Кононов 1982, с. 17]. Ученый сопроводил публикацию «Толкование половецкого языка» параллелями, извлеченными из «Кодекса куманикуса», а также комментариями Ф.Е. Корша. По предположению Ф.Е. Корша, «…половецкие слова, приведенные в настоящей рукописи, не половецкие, а татарские, именно, судя по сумме признаков, крымские из местностей около Бахчисарая или Симферополя» [Цит. по: Кононов 1982, с. 18–19]. В указанном регионе в тот период проживали крымские ногайцы. При написании истории ногайского литературного языка, исследовании истории ногайского языка и составлении лексикографических словарей необходимо активно использовать вышеуказанные источники.
В книге «Материалы для инородческого фармацевтического словаря Кавказа и Средней Азии» (Екатеринослав: Типолитография Л.И. Становского, 1902) зарегистрированы почти 3500 названий лекарств и растений на восточных и кавказских языках и даны их переводы на латинский язык. Составитель словаря — Эдуард Штебер, лаборант Екатеринославского Высшего Горного училища. В книгу включены ногайские, балкарские и кабардино-черкесские термины лекарственных растений.
Параллельно с лексикографическими публикациями стали появляться аутентичные записи памятников устного народного творчества народов Карачаево-Черкесии. К этому времени технические возможности типографии Академии наук в Петербурге заметно увеличились, что дало возможность в последней четверти XIX века наращивать объем книгопечатания на восточных языках.
В 1883 г. по решению факультета востоковедения Санкт-Петербургского университета на арабской графике была напечатана книга «Ногайские и кумыкские тексты». Подготовил и издал фольклорный сборник преподаватель факультета востоковедения Магомед Османов. Начальное образование М.-А. Османов получил в Дагестане в родном ауле Яхсай. Для завершения образования в конце 60-х годов XIX века он поступил в Петербургский университет на факультет востоковедения. В 1866–1881 годах М.-А. Османов преподавал в университете татарский (литературный тюрки) язык. Во время каникул и творческих командировок он совершал экспедиции с целью сбора устного народного творчества ногайцев в Ногайские степи. Собранный им материал составил содержание книги «Ногайские и кумыкские тексты».
Ногайский материал представлен историческими песнями: «Предание о мирзе Мамае», «Предание об Адиль-Султане Крымском», «Предание об Аьруьв Амеде сыне Айсылу», «Предание об Эсен-Булате». Здесь также напечатаны пословицы, поговорки и казацкие песни. Сохранившиеся экземпляры книг, хранящиеся в Национальной государственной библиотеке (СПб.) и научной библиотеке Санкт-Петербургского университета, а также в Российской государственной библиотеке в Москве, не имеют титульного листа.
Большая заслуга в деле публикации ногайских текстов принадлежит В.В. Радлову. В «Образцах народной литературы тюркских племен» им напечатаны исторические поэмы «Орак и Мамай», «Орак Мамай ман Куьлке», «Эр Таргыл», «Аьмет», «Аьдил-Солтан», а также сказания о средневековых ногайских поэтах Йийренше Шешен Досмамбете, Шал-Кийизе, представлены и другие образцы ногайского фольклора, в частности такие известные памятники устного народного творчества, как: «Козы Коьрпеш», «Ак-Кобек» (два варианта) и «Кобланды батыр». Исследователям ногайского языка и фольклора эти публикации помогут при написании истории ногайского языка и проведении сравнительно-сопоставительного анализа этих памятников фольклора с современными изданиями. Все тексты памятников фольклора изданы на кириллице.
Особо следует сказать о публикациях ногайского эпоса «Эдиге». В четвертом томе «Образцов народной литературы тюркских племен» В.В. Радлов представил три варианта этого эпического произведения, распространенных среди тюркских народов Сибири и Джунгарии. Два из них напечатаны под заглавием «Эдиге» и один вариант получил название «Тохтамыш хан».
Собирателем и публикатором текстов эпоса «Эдиге» был старший помощник начальника Владикавказского округа Н. Семенов, фиксировавший в 1880–1881 гг. фольклорный материал среди ногайцев, проживавших в Прикаспийской низменности. Текст эпоса он записывал со слов певцов, преимущественно пользуясь имеющимися у ногайцев рукописными сборниками. Рукопись Н. Семенова «Туземцы Северо-Восточного Кавказа» была одобрена и рекомендована к печати 15 ноября 1893 года Кавказским отделом Русского географического общества, в 1895 году книга вышла в свет в Санкт-Петербурге. Эпос «Эдиге» был напечатан под названием «Эдиге-Кубугулъ». О публикации эпоса «Эдиге» Н. Семенов писал: «…перевод, или лучше сказать — переложение песен, сведенное мною с помощью толмача прозою, без всякого сомнения, ниже своего оригинала» [Семенов 1895, с. 414]. Действительно, фольклорный памятник, опубликованный в прозе, потерял свою художественную ценность и не соответствует оригиналу на ногайском языке.
Ф.А. Фалев, выпускник Санкт-Петербургского университета, был специалистом по арабскому, персидскому, тюркскому языкам. Его дипломная работа «Ногайские сказания об Эдиге и Тохтамыше» была удостоена золотой медали. В декабре 1914 года в ногайском ауле Стамбул в Ставропольской губернии им была записана сказка об «АкКобеке» у информатора по имени Стамбул. Текст этого произведения был опубликован в трудах Музея антропологии и этнографии [Фалев 1917, с. 189–196].
Исторической песне «Шора батыр» П.А. Фалев посвятил книгу «Арабская новелла в ногайском эпосе» (Симферополь, 1915). Эпос изложен в прозе, дана краткая история ногайцев и анализ текста. Автор доказывает влияние арабской новеллы на зарождение исторической песни «Шора Батыр». П.А. Фалев пишет: «Чора Батыр — ногаец, защищавший Казань от русских… В эпическом предании ногайцев выведена историческая личность» [Фалев 1922, с. 24].
В конце XIV – начале XV в. борьба ногайцев за политическую независимость усилила рост народного самосознания. Как указывает П.А. Фалев, «в эпоху правления Эдиге ногайцы достигли вершины своей славы» [Фалев 1922, с. 34]. Именно в этот период слагались песни и легенды об Эдиге. По предположению П.А. Фалева, отрывок из эпоса «Эдиге», когда герой бежал от злых умыслов Тохтамыша-хана к Тимуру, был изложен в арабской хронике Ибн-Арабшаха, бывшего современником Эдиге и посещавшего Золотую Орду [Фалев 1922, с. 32].
Академик В.В. Бартольд утверждает, что Ибн-Арабшах рассказывает «романтическую историю, как Едигей находился на пиру у Тохтамыша, когда он убедился в том, что Тохтамыш замышляет против него, и он бежал к Тимуру». То же самое рассказывается об Едиге в народном сказании, получившим «широкое распространение в степях ногайцев, из среды которой вышел Едигей; там мы находим это произведение в первоначальном виде, а затем оно встречается у различных народов Средней Азии» [Бартольд 1925, с. 89].
Золотая Орда распалась на ряд самостоятельных государств — Казанское, Астраханское, Крымское и Сибирское ханства, а также Ногайскую Орду. Ногайцы сумели сохранить свою самостоятельность. Зная воинственность ногайцев, соседние государства приглашали ногайских батыров для защиты своих границ. П.А. Фалев отмечает, что именно в этот период ногайские богатыри распространили свой эпос среди всех тюркоязычных народов в Поволжье и по всей Средней Азии вплоть до самого Алтая [Фалев 1922, с. 34].
(Окончание следует)
Курмансеитова Аминат Хасановна — старший научный сотрудник отдела этнографии народов КЧР Карачаево-Черкесского института гуманитарных исследований, кандидат исторических наук
Источник: Кавказские научные записки – 2011. - № 2(7). – с. 172-182
историография Карачаево-Черкесия СМИ / Интернет