7 февраля 2014 года в известном черноморском курорте Сочи будут торжественно открыты XXII зимние Олимпийские игры. Для постсоветской России это будет первая Олимпиада. Между тем значение предстоящего события выходит далеко за рамки спортивного праздника. Предстоящее событие рассматривается Кремлем как демонстрация растущего потенциала страны на международной арене и зримое свидетельство преодоления внутриполитических вызовов первых постсоветских десятилетий.
Вместе с тем вокруг Сочи-2014 завязано немало сложных социально-экономических и политических узлов. Конечно же их распутывание не ограничивается сроком проведения зимней Олимпиады и Паралимпийских игр. Однако главный спортивный праздник четырехлетия актуализирует многие геополитические сюжеты, среди которых одним из наиболее важных является проблема российско-грузинских отношений. Район Большого Сочи непосредственно граничит с Республикой Абхазия, чья независимость признана Россией. Но подавляющее большинство стран – членов ООН рассматривает Абхазию как неотъемлемую часть грузинского государства, а некоторые из них (США, Литва, Румыния), а также ряд международных структур (НАТО, Европейский парламент) применяют к де-факто образованию термин «оккупированная территория».
Отношения России с Грузией на сегодняшний день трудно охарактеризовать однозначно. С одной стороны, они являются наихудшими в ряду двусторонних отношений между Москвой и бывшими союзными республиками. Даже традиционно проблемное балтийское направление на грузинском фоне представляется едва ли не как образец рационализма и прагматизма. Ни с одним из новых независимых государств постсоветского пространства Россия не вела хотя бы ограниченных боевых действий (вовлечение в миротворческие операции или гражданские конфликты – отдельная большая тема). Начиная с сентября 2008 года РФ и Грузия не имеют дипломатических отношений. В 2008-2012 гг. российско-грузинские контакты имели ограниченный характер. Они регулярно проходили в рамках Женевского переговорного формата. Помимо этого, стороны взаимодействовали по отдельным вопросам, таким как решение вопросов о согласовании членства РФ в ВТО (при посредничестве Швейцарии), открытие контрольно-пропускного пункта Казбеги – Ларс на Военно-Грузинской дороге (при посредничестве Армении), а также и при обсуждении энергетических проектов (эксплуатация Ингури ГЭС).
В этом контексте следует отметить и особую посредническую роль Грузинской православной церкви и ее предстоятеля Илии Второго (который, согласно всем социологическим опросам, является одним из наиболее популярных персон в стране). Поскольку Русская православная церковь до сих пор рассматривает Абхазию и Южную Осетию в качестве канонических территорий грузинского православия, остается возможность для институционального и личного общения иерархов и клириков разного уровня.
С другой стороны, в двух обществах присутствует стремление к восстановлению добрососедских отношений, а на политическом уровне – осознание необходимости укрепления прагматических подходов даже при сохранении имеющихся противоречий.
После парламентских выборов октября 2012 года и прихода к власти коалиции «Грузинская мечта» положение дел значительно изменилось. Стартовал процесс, который политики и эксперты впоследствии назвали «нормализацией». Постсоветская политика чрезвычайно персонифицирована. И после того, как на президентских выборах в октябре прошлого года Михаил Саакашвили покинул пост главы государства, уступив место Георгию Маргвелашвили, появились надежды на то, что нормализация получит дополнительные импульсы.
Первый прямой диалог дипломатов России и Грузии после длительного перерыва состоялся после формирования правительства Бидзины Иванишвили из числа представителей коалиции «Грузинская мечта». 14 декабря 2012 года в Женеве встретились заместитель российского министра иностранных дел Григорий Карасин и специальный представитель премьер-министра Грузии Зураб Абашидзе. С этого времени их встречи стали регулярными, у них появилась своя особая повестка, которая не затрагивает самые острые на сегодняшний момент проблемы – статус Абхазии и Южной Осетии. Затем 24 января 2013 года на приеме в честь гостей Давосского экономического форума председатель правительства РФ Дмитрий Медведев побеседовал со своим грузинским коллегой (на тот момент им был Бидзина Иванишвили). Это было первое общение глав правительств двух стран после августовской войны 2008 года. Весной прошлого года Национальный олимпийский комитет Грузии, поддерживаемый кабинетом министров, принял решение об участии грузинских спортсменов в Играх в Сочи. В октябре 2013 года, казалось, этот шаг мог бы быть пересмотрен. Участие российского офицера, майора Ивана Нечаева в первом этапе эстафеты олимпийского огня, который стартовал в Москве 7 октября 2013 года, вызвало жесткую реакцию официального Тбилиси, заявившего о «политизации Игр». Проблемой в данной ситуации было то, что этот факелоносец принимал участие в военных действиях 2008 года. Однако уже к концу года и НОК, и правительство подтвердили факт участия грузинских олимпийцев в Сочи. Более того, представители Грузии не единожды публично подтверждали готовность к кооперации с Москвой в сфере безопасности. В августе прошлого года этот тезис был озвучен грузинским министром обороны во время его визита в Вашингтон. За три недели до официального открытия сочинских Игр данную позицию подтвердил действующий глава правительства Грузии.
Впрочем, Москва также не остается в долгу. Под занавес 2013 года президент РФ Владимир Путин в ходе своего традиционного ежегодного общения с прессой заявил, что не исключает возможности отмены виз для граждан Грузии. Напомню, что визовый режим был введен еще за несколько лет до «августовской войны», хотя и не стал эффективным оружием ни для обуздания авантюр Саакашвили, ни для перелома геополитического выбора Тбилиси.
Таким образом, на нормализацию обозначен серьезный запрос на самом высшем уровне руководства Грузии и России. Насколько она реально соответствует интересам двух стран? И заинтересованы ли в улучшении российско-грузинских отношений ближайшие соседи России и Грузии, а также внешние игроки, такие как США и ЕС?
Значение Грузии для евразийской геополитики чрезвычайно высоко. Она играет роль посредника между Черноморским и Каспийским регионами. Не случайно во времена Российской империи резиденция кавказского наместника располагалась именно в Тифлисе. Российско-грузинская граница проходит по таким политически турбулентным участкам, как Чечня, Дагестан и Ингушетия. Грузия, контролирующая такие порты, как Батуми и Поти, играет роль связующего звена между Кавказом и Турцией, а через нее с Ближним Востоком и Европейским союзом.
Через территорию Грузии лежит путь из России к ее стратегическому союзнику на Кавказе – Армении. Для Армении же грузинская граница наряду с иранским рубежом является одним из двух выходов во внешний мир. С другим кавказским соседом – Азербайджаном Грузию связывают стратегически значимые энергетические и транспортные проекты (Баку – Тбилиси – Джейхан, Баку – Тбилиси – Эрзерум) и строящаяся железнодорожная магистраль Баку – Ахалкалаки – Тбилиси – Карс. О последнем проекте следует сказать особо. Он был запущен в ноябре 2007 года. Баку – Ахалкалаки – Тбилиси – Карс призван объединить железнодорожную систему Азербайджана, Грузии и Турции. Этому транспортному проекту, как ранее другим амбициозным энергетическим проектам – Баку – Тбилиси – Джейхан и Баку – Тбилиси – Эрзерум, придается не столько экономическое, сколько политическое значение. Он будет построен без российского участия. С точки зрения его разработчиков, проект должен минимизировать зависимость Азербайджана и Грузии от России. Более того, его рассматривают как важную веху на пути формирования грузино-азербайджанского стратегического союза, а также как своеобразную «ловушку» для Армении. Эта республика, декларирующая свой пророссийский курс, остается вне предполагаемого проекта, и ее изоляция усиливается, поскольку действовавшая до начала 1990-х годов армяно-турецкая ветка Гюмри – Карс сегодня не функционирует. Сухопутная граница между Арменией и Турцией (равно как и между Азербайджаном и Арменией) закрыта. Реализация нового маршрута преподносится как свидетельство растущей мощи Турции в регионе Южного Кавказа. Этот проект Турция реализует, несмотря на отсутствие четкой и однозначной поддержки США. Напомню, что еще в июле 2006 года (то есть на стадии обсуждения) палата представителей конгресса США проголосовала за предоставление гарантий того, что никакие экспортные и импортные фонды не будут использованы для содействия магистрали Баку – Ахалкалаки – Тбилиси – Карс в обход Армении.
Таким образом, на динамику отношений Москвы и Тбилиси смотрят из разных углов, взвешивая возможные издержки и приобретения.
Во-первых, если нормализация хотя бы в ограниченных рамках произойдет, появляется больше возможностей для контроля над беспокойным северокавказским фронтиром. Не будем забывать, что для «эмирата Кавказ» Грузия, как и Россия, является стратегическим противником. Лидеры северокавказского подполья отдают себе отчет в том, что их политический проект внесен в «черные списки» госдепа США. И, кстати сказать, Вашингтон (в особенности после бостонского теракта) крайне заинтересован в улучшении положения на российском Кавказе. Этот интерес имеет как тактическое измерение (предстоящие Олимпийские игры в Сочи), так и стратегическое. Свидетельством тому – визит руководителя Национального антитеррористического центра США Мэттью Олсена в Сочи и последующие его публичные заявления о кооперации спецслужб двух стран в рамках подготовки к Белой Олимпиаде. Представить такое накануне Олимпийских игр в Москве в 1980 году не могли даже самые смелые мечтатели! При всех расхождениях с Россией США рассматривают Северный Кавказ как неотъемлемую часть РФ и готовы к кооперации на этом направлении. И этот интерес новая грузинская власть, в отличие от команды Саакашвили, понимает намного лучше. Январское заявление Ираклия Гарибашвили удачно вписывается в общую стратегию «Грузинской мечты», которую можно определить лозунгом: «Нормализация с Россией как инструмент для евро-атлантической интеграции».
Во-вторых, улучшение отношений между Россией и Грузией, как это ни парадоксально прозвучит на первый взгляд, соответствует американским интересам. США во время президентства Саакашвили смогли осознать опасности сценария, разворачивающегося по пресловутому принципу «хвост виляет собакой». Имея серьезные расхождения с Россией относительно ее доминирования на постсоветском пространстве, США хотели бы избежать лобовой конфронтации и перевести споры в прагматическое и реалистическое русло (не спор ценностей, а спор интересов). В этом плане уход экстравагантного третьего президента Грузии отвечает этой задаче. Вашингтон устроило бы сохранение базового североатлантического выбора Тбилиси (интеграция с НАТО и расширение контактов с ЕС) при одновременном преодолении открытой враждебности с Москвой.
В-третьих, нормализация российско-грузинских отношений была бы интересна другим кавказским республикам. Она позволила бы Армении расширить свободу внешнеполитического маневра. Потенциально открытие сквозного железнодорожного сообщения между РФ и Грузией через Абхазию позволило бы снизить уровень региональной изоляции. Особенно если иметь в виду ввод в строй новой магистрали между Тбилиси и Карсом. Азербайджану же, вовлеченному в активное партнерство с Тбилиси, улучшение российско-грузинских отношений позволило бы не чувствовать себя заложником внешней политики Грузии, которая ранее противопоставляла Баку и Москву. В то время как азербайджанская дипломатия никогда не была заинтересована в жестком геополитическом выборе между РФ и Западом.
Как видим, нормализация отношений Москвы и Тбилиси интересует не только самих потенциальных участников двустороннего диалога, но и их непосредственных соседей, а также внешних игроков. Однако, задумываясь над его перспективами, не стоит впадать в чрезмерный оптимизм. Да, роль Саакашвили в ухудшении двусторонних отношений велика и моментами эксклюзивна. Но многие конфликтные узелки завязывались и ранее, а многие сюжеты (такие как самоопределение Абхазии и Южной Осетии) имеют системный характер. Как бы то ни было, а переход от идеологически ориентированной политики к прагматике и признанию «согласия на несогласие» был бы крайне важным шагом. Тем более что необходимость такого шага давно назрела. Понятное дело, сочинская Олимпиада является лишь мигом в истории отношений между двумя странами. Однако если этот миг будет эффективно использован, выигрыш будет очевиден не только для спортсменов, но и для политиков. И для кавказской геополитики в целом.
Сергей Маркедонов,политолог, обозреватель
По материалам: Ноев Ковчег
«Вопросы безопасности очень важны, мы обязаны сотрудничать со всеми странами по этому вопросу, в том числе с Россией. Если во время Олимпийских игр Грузия сможет внести свой вклад в обеспечение и усиление безопасности, мы будем только рады». Процитированный фрагмент является ответом грузинского премьер-министра Ираклия Гарибашвили на один из вопросов, заданных в ходе его встречи с представителями СМИ в тбилисской гостинице «Шератон Метехи Палас» 16 января 2014 года.
