ТУРЦИЯ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ ЭРДОГАНЕ: АМБИЦИИ ЛИДЕРСТВА УСТУПЯТ МЕСТО ПРАГМАТИЗМУ?
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Михаил АГАДЖАНЯН | 05.09.2014 | 12:37
Победа Реджепа Эрдогана на президентских выборах в Турции, зафиксированная на фоне дефицита идей и их исполнителей у местной оппозиции, не гарантирует турецкому лидеру полный успех. Взят первый серьёзный барьер на пути «переформатирования» страны по лекалам «консервативной демократии» правящей Партии справедливости и развития. За ним предстоит новый – парламентские выборы летом следующего года, к которым президент Эрдоган с всенародным мандатом должен подойти на ещё более крепких внутриполитических позициях. Без новой Конституции, закрепляющей смену парламентской республики на президентскую, победа на выборах главы государства выглядит для Эрдогана определённо половинчатой. После 10 августа и до июня 2015 года, когда состоятся очередные парламентские выборы, команде Эрдогана предстоит изрядно потрудиться. Причём, как на внутреннем общественно-политическом поле, так и в решении стоящих перед страной внешнеполитических задач.
С новым президентом испытанию может подвергнуться не только взаимодействие власти с системной оппозицией, когда, например, приостановленный в ноябре 2013 года механизм межпартийной комиссии по согласованию текста новой Конституции не имеет особых перспектив быть запущенным вновь. Нерешённой остаётся конфронтация Эрдогана с влиятельным турецким проповедником Фетхуллахом Гюленом. Их противостояние постепенно принимает вид «войны личностей», что в турецких политических условиях имеет свою специфику. Опыт показывает, что Эрдоган получает особое вдохновение в концентрации власти в своих руках всякий раз, когда в качестве мишени он выбирает ту или иную силу или конкретную личность на политическом небосклоне страны. Раньше такой мишенью были политические амбиции военных и их претензии на разделение власти с гражданской администрацией. Вопрос выдавливания армии с политического поля Эрдоганом блестяще решён загодя. Ныне пришло время борьбы с новой внутренней политической «химерой», что весьма кстати для вновь избранного президента при его настрое на конституционные реформы и дальнейшую концентрацию власти в своих руках. Вопрос экстрадиции проповедника из США, поднятый по настоятельному требованию Эрдогана, таким образом, выходит на новый уровень согласований с американскими партнёрами.
На внешнем фронте будущей работы нового президента вызовов не меньше, чем на внутреннем. Ни на одном внешнеполитическом направлении Анкаре в последние годы не удалось добиться серьёзных успехов. Напротив, позиции мощной в военном плане державы на стыке Европы и Ближнего Востока отчётливо деградируют. Поддержка повстанцев в Сирии обернулась для турецких властей огромным разочарованием уже в соседнем Ираке. Исламисты-радикалы нанесли Турции публичное оскорбление, взяв в заложники её граждан в иракском Мосуле в июне текущего года. Дела в самой Сирии находятся в неутешительном состоянии. Без прямой внешней интервенции турецкой армии в северную Сирию переломить ход событий в пользу антиасадовских сил не удаётся. Но США накинули на Турцию сдерживающий от вторжения в Сирию «аркан». Вспоминается выраженное Эрдоганом в сентябре 2013 года недовольство в адрес американцев по поводу их нерешительной сирийской политики. «Нас не удовлетворяет ограниченная операция. Интервенция должна быть как в Косово. День-два нас не устроит. Необходимо заставить сирийский режим уйти», – указал тогда глава турецкого правительства.
Турецкие эксперты призывают власти к системному пересмотру прежних внешнеполитических установок, в которых, по их мнению, до сих пор довлеет идеалистический подход. На заре активного разворачивания Турции от Европы в сторону Ближнего Востока в стране преобладали настроения о её скором выдвижении на роль самой влиятельной региональной державы. С тех пор турецкий «идеализм» во внешних делах на ближневосточном направлении привёл к фактическому образованию в регионе двух новых государств. Одного со стержнем религиозного экстремизма («Исламский халифат» на части территорий Сирии и Ирака), другой – на этнополитической базе борьбы курдов за свою государственную незвисимость (Курдистан на севере Ирака). Оба государства не могли бы так быстро заявить о своих правах, если бы не однобокая поддержка Анкары антиасадовской коалиции в Сирии и её неоднозначные шаги в сторону центрального иракского правительства в Багдаде. Важно отметить, что так называемый «Исламский халифат» и Курдистан ныне находятся в состоянии войны между собой, которая может перекинуться на прилегающие южные провинции Турции. Что это, если не результат со знаком минус в ближневосточном курсе турецкого правительства?!
Теперь ему советуют сменить непродуманный «идеализм» на прагматичность в отношениях с соседями (1). И заложить в основу этого прагматизма не эфемерные цели регионального лидерства, а трезвый расчёт, к примеру, с упором на масштабные энергетические и другие проекты экономического характера. Турция остаётся зависимой от конъюнктуры на мировых финансовых рынках, от зарубежных инвестиций, весьма чувствительных к любым геополитическим рискам. Правительством Эрдогана ранее были поставлены цели добиться к 2023 году, 100-летней годовщине провозглашения Турецкой республики, экономического рывка, который бы позволил стране войти в число крупнейших экономик мира. Став президентом, Эрдоган не намерен перекладывать всё бремя выполнения поставленных задач на плечи нового премьер-министра и его кабинета. Основным драйвером экономического роста страны (за последнее десятилетие ежегодно в среднем на 5%) стали зарубежные капиталовложения. Их полное замещение внутренними ресурсами не представляется возможным в следующее десятилетие, что диктует местным властям самое серьёзное внимание к созданию благоприятного инвестиционного климата на турецком рынке. Возможно, именно этим было обусловлено выдвижение министра иностранных дел Ахмета Давутоглу на пост главы правительства. Экс-глава внешнеполитического ведомства в новом качестве призван укрепить международный имидж Турции как надёжного партнёра для зарубежных инвестфондов и транснациональных корпораций.
Другой вопрос – сумеет ли Эрдоган на посту президента поумерить свой пыл, отойдя от присущего ему экспрессивного стиля ведения внешнеполитических дел? С середины «нулевых» партия Эрдогана дистанцировалась от во многом навязанного извне ярлыка «умеренных исламистов». Взамен была выдвинута менее реакционная доктрина «консервативной демократии». Основной принцип доктрины сводится к тому, что успешная модернизация невозможна без опоры на мораль и духовность. Именно занятие предпочтительного себе места на правоцентристском общественно-политическом поле, полное доминирование в этом сегменте турецкого партийного спектра, позволило ПСР и её лидеру добиться триумфа внутри страны. Нахождение правее центра дало партии возможность привлечь на свою сторону крупный бизнес с турецкой пропиской, малое и среднее предпринимательство, общественные религиозные организации, сельские слои, которые особенно симпатизируют новому главе государства. При всём этом, остаётся открытым ещё один вопрос: удастся ли Эрдогану распространить внутреннюю модель «консервативной демократии», позволившей турецким властям органично сочетать традиции с установкой на модернизацию, по внешнему периметру границ страны?
Наиболее прагматичным для Турции представляется следование курсу на адаптирование к складывающейся конфигурации сил на Ближнем Востоке, в Черноморско-Кавказском регионе. Консервативная составляющая в ведении внешних дел страной с харизматичным лидером могла бы проявиться в нескольких предстоящих годах сосредоточения сил и ресурсов для выравнивания отношений с соседями. Внешние партнёры Турции крайне заинтересованы в стабильности страны, её становления в качестве «острова стабильности» на пространстве пылающего Ближнего Востока. Результаты выборов подтвердили, что у премьер-министра Эрдогана есть политическая поддержка, которая может иметь далеко идущие последствия в период глубоких региональных потрясений, отмечали некоторые зарубежные издания. Демократические начала во внешней политике турецких властей уже пробивают себе дорогу, в частности, путём установления конструктивного диалога с властями Иракского Курдистана, реформ в курдонаселённых провинциях юго-востока страны, которые ещё несколько лет назад было трудно предположить.
Экспертов-кавказоведов прежде всего интересует черноморско-кавказское направление будущего внешнеполитического курса Турции при президенте Эрдогане. Качественных новшеств на этом, надо признать, не самом приоритетном для Анкары геополитическом векторе, ожидать не приходится. Вместе с тем, анализ оценок турецких экспертов и комментариев местной прессы, ознакомление с заявлениями официальных лиц Турции по промежуточным итогам украинского кризиса, а также известных инцидентов в зоне карабахского конфликта летом этого года, позволяет предположить, что регионам Чёрного моря и Кавказа новой конфигурации высшей власти страны придётся уделять постоянное внимание.
Ровное течение отношений с Россией, которое при президенте Эрдогане не прервётся, не будет избавлено от периодически проявляющихся сложностей. Вопрос «умиротворения» крымских татар Москвой пока не решён. В рамках этой представительной общины нового субъекта РФ зреет внутреннее недовольство, которое на отдельных этапах, с той или иной степенью интенсивности, может использоваться внешней силой в лице Турции. Пока Москве и Анкаре удаётся блюсти баланс сил и интересов в двусторонних отношениях, при этом выведя проблематику растущих сложностей между Россией и Западом за рамки данных отношений. Первую реальную проверку на прочность на фоне разворачивающегося украинского кризиса и обмена санкциями между Россией и странами Запада отношения двух соседей прошли в целом успешно. Есть планы подключить Турцию к активному участию (в качестве зарубежного инвестора и стороны бизнес-проектов) в особой экономической зоне в Крыму. Зона свободной торговли Турции и стран Евразийского экономического союза также значится в предварительной повестке для старта предметных переговоров. На «продуктовую войну» России с Западом Турция ответила в конструктивном для Москвы ключе. Ни о каком присоединении турецкой стороны к западному клубу злостных «санкционеров» не может быть и речи. Напротив, Москва и Анкара развили интенсивный темп двусторонних торгово-экономических контактов на межведомственном уровне. 14 августа в Анкаре, по итогам первого раунда переговоров России (Россельхознадзор) и Турции (министерство продовольствия, сельского хозяйства и животноводства), подписан протокол о расширении импорта турецких товаров. Турецкая сторона обязалась предоставить российским партнёрам список новых предприятий-экспортёров, всю информацию по ним и их продукции. Также была достигнута предварительная договорённость о создании единой системы электронной сертификации продукции, которая проходит ветеринарный и фитосанитарный контроль. В Анкаре проявили заинтересованность увеличить поток продуктов питания в российский Крым, чему способствует короткое логистическое плечо для поставок товаров из причерноморских провинций Турции в южные регионы России.
Зона свободной торговли (ЗСТ) Турции с ЕАЭС может быть встроена в вектор торгово-экономических предпочтений всех стран участниц, которые, помимо прочего, добиваются в своих отношениях политической доверительности. Так, на фоне санкций, введённых США и ЕС против России, прозвучавшие с турецкой стороны заявления о готовности перейти на национальные валюты в расчётах с Москвой во внешней торговле пришлись как нельзя кстати. Если ЗСТ суждено обрести свои зримые очертания, это сулит отношениям России и Турции бóльшую устойчивость применительно не только к их доминирующим позициям в Черноморском регионе. От кавказской политики Турции на ответственном отрезке развития страны, когда Эрдоган уже стал президентом, но ему ещё не удалось продвинуть конституционные реформы в нужном себе ключе и его партия ещё не взяла новые высоты по итогам парламентских выборов 2015 года, также будет зависеть многое. В том числе, и под ракурсом сбалансированности интересов Москвы и Анкары на Южном Кавказе.
Наиболее предсказуемо в предстоящий пятилетний срок президентства Эрдогана выглядят турецко-азербайджанские отношения. Особые связи двух «тандемных партнёров» будут продолжены в прежнем режиме тесных политических согласований и продвижения трансграничных экономических проектов. Первым пунктом своего зарубежного визита в новом качестве, следуя уже установленной его предшественниками традиции, Эрдоган выбрал Азербайджан. В Баку к бывшему премьер-министру и нынешнему президенту относятся как к последовательному стороннику вовлечения прикаспийской республики во все региональные бизнес-проекты, а также лоббисту её интересов в евроатлантических клубах. При всей предсказуемости на среднесрочную перспективу отношений Турции и Азербайджана, всё же, они не избавлены от возможных осложнений. Максималистская позиция Баку в регионе уже не раз создавала для ближайшего партнёра затруднения, которые наглядно проявились в период разыгрывания американцами известной кавказской «партии» под названием «армяно-турецкая нормализация». С Эрдоганом на посту президента у этого, оказавшегося для США непосильным, проекта ещё более ничтожные шансы на реализацию, чем прежде. Но при всём заметном пиетете к политической фигуре Эрдогана политическая элита Азербайджана не упустит возможности сбалансировать свою «ставку» на турецкую правящую партию, её лидера и главу государства налаживанием крепких уз и с системной турецкой оппозицией. Интересным нюансом итогов голосования на президентских выборах Турции применительно к азербайджанскому экстерриториальному участку (как известно, в выборах 10 августа могли принять участие и граждане Турции, постоянно проживающие за пределами страны) стала победа главного конкурента Эрдогана, единого кандидата турецких народных республиканцев и националистов Экмеледдина Ихсаноглу. Не менее показательным был проигрыш Эрдогана обоим конкурентам в турецкой провинции Игдыр, являющейся своеобразным очагом отстаивания азербайджанских интересов на турецкой территории. Здесь победил курдский кандидат Селахаттин Демирташ (42.94%), вторым пришёл Ихсаноглу – 30,17%. За Эрдогана отдали свои голоса только 26,89% жителей провинции. В Игдыре сильны националистические настроения именно с акцентом на оказание Баку всемерной поддержки в его противостоянии с Ереваном. Азербайджанцы уважают Эрдогана, но они бы не отказались видеть в президентском кресле Турции политика с более реакционными взглядами на армянском направлении, выдвиженца местных националистов.
С Грузией у Турции в предстоящие несколько лет также вполне ожидаем рост двусторонних отношений, как по части наращивания объёма торгово-экономических связей, так и в русле пребывания Тбилиси под плотной региональной политической опекой Анкары и Баку. Эрдоган является безусловным сторонником вовлечения Грузии во все совместные проекты Азербайджана и Турции, в которых представлен элемент регионального блокирования Армении. Строительство железной дороги Баку – Тбилиси – Карс будет доведено до своего логического конца при президенте Эрдогане в сжатые сроки. Последние сводки с мест прокладки сквозной транспортной магистрали свидетельствуют о приближающемся завершении всех работ до конца текущего года и ввода полотна в рабочий график эксплуатации в первой половине 2015 года. Но турецкие цели на грузинском внешнеполитическом направлении не будут определяться исключительно экономическими интересами. Можно ожидать качественного роста военного сотрудничества по линии Анкара – Тбилиси – Баку, для чего последние месяцы создали благоприятный фон в виде нарастающей заинтересованности Запада в усилении данной трёхсторонней связки. Для ежегодных военных учений грузин, азербайджанцев и турок с привлечением натовских партнёров требуется соответствующая инфраструктура на территории наиболее удобно расположенной в географическом плане республики. В грузинском Ахалкалаки, где компактно проживает армянское население, строится Центр начальной боевой подготовки (на том месте, где до 2007 года располагалась российская военная база). В причерноморской Супсе уже начал функционировать Центр по управлению морскими операциями. В прилегающем с юга к Армении азербайджанском анклаве Нахичеван также замечена трёхсторонняя активность соседних республик на стезе военной кооперации (19 августа здесь состоялась встреча министров обороны Азербайджана, Грузии и Турции).
Кавказская политика Турции при президенте Эрдогане не обещает Армении лёгкие времена. Экспрессивный стиль ведения турецким лидером внешнеполитических дел в отношении отдельных государств проявляется с особой рельефностью. В этом контексте у Эрдогана две отчётливые «мишени», на которые он периодически изливает потоки «праведного гнева». Это Израиль и Армения. В разгар своей избирательной кампании Эрдоган допустил в адрес армян абсолютно некорректные заявления, задевающие национальное достоинство автохтонного народа Западной Армении, где, начиная со второй половины 19 века, прошло несколько волн геноцидальной политики турецких властей. Было интересно наблюдать выпущенные на волю эмоции турецкого лидера, и сравнивать их с тем, что он заявлял несколькими месяцами ранее, в 99-летнюю годовщину Геноцида армян в Турции. Тогда ведущий государственный деятель страны выразил (впервые в современной политической действительности Турции) соболезнования потомкам армян, испытавших век назад «события 1915 года». И, как можно было понять из подтекста его официального выступления, попросил о снисхождении. Но сразу по возникновении политической необходимости в привлечении на свою сторону голосов турецких националистов, Эрдоган повернулся к армянам спиной.
Сухопутная граница с Арменией при президенте Эрдогане не будет разблокирована без предусловий с турецкой стороны. Равно как и восстановление дипломатических отношений с Ереваном не встанет в актуальную повестку Анкары до «выбивания» от армянского руководства неприемлемых уступок, как в процессе урегулирования карабахского конфликта, так и вокруг попыток поставить под вопрос факт Геноцида армян. Впрочем, от Эрдогана в отношениях с Арменией не исключён новый политический «зигзаг». К 100-летней дате поминовения жертв резни армян в Турции от отрицателей первого геноцида 20 века можно ожидать «нестандартных« шагов, укладывающихся в логику эрдогановской речи с посылом о снисхождении от 23 апреля 2014 года. Армянские комментаторы не исключают приезда 24 апреля следующего года в Ереван официальных представителей турецкого правительства, к примеру, на уровне главы (или его заместителя) внешнеполитического или иного ведомства Турции. Но это будет сугубо тактический ход Анкары, обусловленный в большей мере необходимостью выйти из-под международного пресса с достойным лицом, чем внутренним побуждением примириться с армянами на справедливой политической платформе.
(1) Ozdem Sanberk, The need to redefine strategic priorities // The Journal of Turkish Weekly, August 6, 2014.
Специально для kavkazoved.info
Армения политика и право Россия Турция Эрдоган
