СОТРУДНИЧЕСТВО ДАГЕСТАНСКОЙ ПРАВЯЩЕЙ ЭЛИТЫ С РОССИЕЙ В XVI–XVIII ВВ.

Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Шарафетдин МАГАРАМОВ | 23.03.2015 | 16:50

Начиная со второй половины XVI в. политико-дипломатические связи между российским правительством и кавказскими правителями стали развиваться более оживленно. Так, например, шамхал Казикумухский, выражая желание быть подданным царя, заверял его в миролюбии и просил построить на Тереке крепость, однако при этом от принятия шерти (присяги, клятвы) на верность царю уклонялся, видимо, из-за покровительства царя правителю Кахетии Александру, с которым шамхал находился во враждебных отношениях, а также из-за опасений быть наказанным со стороны турецкого султана. Стремясь подчинить себе шамхальство, Россия в конце XVI в. предприняла ряд военных и дипломатических акций. Результатом их было строительство Сунженского и Койсинского острогов, позволявших контролировать значительную часть равнины Северного Дагестана и торговых путей (1).

Шамхал под давлением России согласился лишь номинально принять русское подданство при условиях сноса Койсинского острога, отказа от выдачи аманатов и уплаты дани (2). Однако дипломатическим путем урегулировать русско-шамхальский конфликт не удалось. В начале 1604 г. в Москве было принято решение о новом походе в Дагестан. Еще в 1602 г. в Москву прибыл посол Атай от сына шамхала Андия, заявивший, что тот желает ему служить и просит держать его «в защищенье и во обороне ото всех его недругов». В следующем, 1603 г., к русскому двору явились послы сыновей Сурхая Тарковского и Султан-Махмуда эндерейского. Всем им в Москве был оказан теплый прием, обещано было удовлетворить их ходатайство. С грамотами и подарками они были отправлены обратно (3). Принятие русской ориентации сыновьями шамхала объясняется тем, что они не поддерживали политическую линию отца и стремились предотвратить поход царских войск в Дагестан. Но несмотря на старания сыновей, поход царской рати в шамхальство состоялся и неожиданно закончился для Москвы неудачно.

Когда попытки царского двора утвердиться военным путем в Дагестане не увенчались успехом, пришлось изменить тактику борьбы за влияние в Дагестане. Отказавшись от военных акций, привлекать дагестанских правителей на свою сторону приходилось дипломатическими и экономическими методами, довольствуясь формальными присягами на верность «белому царю».

В последующий период отношения между Россией и дагестанским шамхалом нормализовались. В условиях новой внешнеполитической обстановки на Кавказе интересы дагестанской правящей элиты и российских властей совпадали. В 1603 г. возобновились войны между османами и сефевидами, продолжавшиеся с перерывами до 1639 года. Уже к 1612 г. османские войска были вытеснены из Закавказья и Южного Дагестана, их место заняли войска шаха Аббаса I. Начался период новой агрессии шаха против Северного Кавказа, что не отвечало интересам кавказской политики России. Поэтому в 1610 г. терские воеводы через кабардинского князя Хорошая Шолохова добились принятия присяги Гиреем и Ильдаром тарковскими, Алибеком казикумухским, «уварским Махтей князем», Сурхаем карабудахкентским, Казаналпом эндерейским, сыном шамхала Альбирюем, Аметхан князем, владетелем Эрпели (4). Как только дагестанским правителям стало известно об избрании царем России Михаила Федоровича, они в 1614 г. повторно шертовали (шерть, как персональное соглашение между разными правителями, терял силу после ухода от власти одного из них, отчего требовал периодического обновления (5)). Присягу на верность «белому царю» правители Дагестана подкрепили тем, что отправили аманатов (заложников. – Ш.А.) в Терский городок, являвшийся форпостом царской политики и военноадминистративным центром царизма на Северном Кавказе в первой половине XVII в., откуда осуществлялись связи с местными горскими правителями. Тогда же от шамхала Гирея с грамотой к царю был отправлен посол, вернувшийся с ответной царской грамотой и подарками. Посольством устанавливалась вассальная зависимость от России Тарковских владетелей (6).

Усиление внешнеполитической ориентации дагестанских правителей на Москву происходило в условиях реальной шахской агрессии по отношению к Дагестану. Принося шерть русскому царю, дагестанские правители чувствовали себя защищенными. Складывался своего рода «военно-политический союз», направленный против Сефевидской державы, боровшейся за Кавказ. Переход дагестанских князей под покровительство русского царя ставил их в более выгодное положение. В свою очередь, царское правительство понимало, что овладение сефевидскими войсками Дагестаном не только ослабит его позиции в регионе, но и лишит его практически перспективы овладения Дагестаном в дальнейшем, к чему оно стремилось с конца XVI века. Именно эти обстоятельства и учитывало царское правительство, оказывая помощь и покровительство правителям Дагестана в их борьбе против шахских войск, добиваясь от шаха отмены ряда намечавшихся походов на Дагестан. Так, в 1614 г. послу шаха Аббаса I Хозе Муртозе в Москве от имени царя было заявлено, что шаху Аббасу I в сторону Дагестана «...войною людей посылать не пригоже ж» (7). С целью же предотвращения намеченного на 1615 г. похода на Дагестан и в другие районы Северного Кавказа к шаху Аббасу I был отправлен из Москвы посол Григорий Шахматов с грамотой, в которой наряду с заступничеством за Грузию писалось и о том, чтобы шах «на Кабардинскую и на Кумыцкую землю не наступал», как на земли русских подданных (8). Шах Аббас I не мог отказать русскому царю и был вынужден уступить его требованию, отменив намеченный поход на Дагестан. На такую уступку шаха вынудил также отпор, полученный его войсками от горцев Дагестана, а также их решительное заявление, что «им щах-Басу (шах Аббас I. – Авт.) не бивати челом и ему не служивати, стояти против него... головами своими и в землю его не пустити» 9. В конечном итоге шах Аббас I вынужден был только ограничиться одними угрозами послать «Исуп-хана своего со мною ратью» против горцев, въехать к ним в «середку» и «ловить» их, «что куров» (10).

Отмену шахом Аббасом I похода на Дагестан нужно расценивать как успех русской дипломатической политики. Россия взяла под свою защиту Дагестан, когда шах Аббас I готов был вторгнуться в Страну гор, и преградила крымско-татарским войскам путь в Дагестан. В.Г. Гаджиев, оценивая роль России, отмечает: «Можно себе представить, что было бы с Дагестаном, какие бедствия и разорение пришлось бы претерпеть его народам, сколько оказалось бы убитых и угнанных в неволю горцев, если бы Россия не предотвратила походы полчищ шаха Аббаса 1 и крымско-татарских войск. Иначе говоря, в эти тяжелые для Дагестана годы Россия оказала его народам неоценимую помощь» (11). Все это способствовало подъему авторитета России в глазах владетелей Дагестана, создавало более благоприятные условия для дальнейшего развития российско-дагестанских отношений.

Принцип покровительства России представлял собой один из способов вовлечения дагестанских правителей в сферу российской политики. С 1614 по 1642 г. только в Москву прибыло около 20 посольств из Дагестана. Еще большее число посольств побывало в Терках и Астрахани. Владетели Дагестана обращались к России, в основном, как можно судить по имеющимся данным, с просьбой принять их на русскую службу, в подданство России и с предложением своих услуг (12). Вступившие в подданство России дагестанские владетели обязаны были нести «государеву службу», охранять дороги, выставлять проводников, следить за безопасностью русских торговых людей, «ходить на государственных изменников». Таким образом, сближение русско-дагестанских отношений было выгодным для обеих сторон.

Укреплению пророссийской ориентации дагестанских правителей способ-ствовало обещание российских властей защищать дагестанских князей от их «недругов», платить жалованье «деньгами и хлебным окладом» и т.п. В 1627 г. подобного рода обещания были даны шамхалу Ильдару (13), в 1638 г. – его сыновьям Гирею и Касаю (14), в 1632 и 1635 гг. – уцмию Кайтага Рустам-хану (15), в 1642 г. – таркаловскому Салтан-Магмуту Кулаеву (16), в 1627 г. – Айдемиру (17) и в 1646 г. – Казаналпу эндерейским (18). Кроме того, от имени царя им присылали в качестве подарков верхнюю одежду, головные уборы, кубки и пр. вещи, предоставлялось право беспошлинной торговли в Русском государстве 19 или же снижались пошлины на их товары. В 1627 г. были отменены пошлины на товары Ильдара Тарковского, привезенные в Москву (20), а в 1630–1631 гг. он добился от русских властей грамоты об освобождении его товаров стоимостью в 600 руб. от пошлинных сборов в Астрахани (21). В 1634 г. товары уцмия Рустам-хана в Москве (22), в 1641 г. товары Сурхая тарковского в Москве и Астрахани (23) также были освобождены от пошлин. Подобного рода торгово-экономические привилегии дагестанским правителям активно склоняли их на сторону русского царя.

Стремясь расположить к себе и завоевывать доверие дагестанской правящей элиты русские власти проявляли внимание к их просьбам. Так называемая политика «ласкания», состоявшая из целого ряда мер политического характера, была направлена на привлечение в российское подданство наиболее влиятельных дагестанских правителей. В многочисленных инструкциях Коллегии иностранных дел, посылаемых к кавказским комендантам, указывалось: «Особливо владетелем и их детям показывать всяческую учтивость и приласкание». Опытный российский администратор на Кавказе генерал-аншеф В.Я. Левашов отмечал, что наилучший способ удерживать дагестанцев в российском подданстве, – это милостивое отношение к ним. Он указывает на то, что «аманаты, у кого в том и дети бывают», удержать дагестанских владетелей в повиновении не могут, единственное средство для этого – «ласковое» с ними обращение. Исходя из этого, он рекомендовал отпустить шемахинского посла Шамсудина, задержанного в Астрахани в 1730 г. после получения информации об отношениях уцмия с Ираном, и дать ему и его товарищам судно для отплытия к берегам Кайтага (24).

Во времена правления Петра I наблюдалась переориентация внешнеполитических позиций правителей Дагестана на Россию, что в свою очередь привело к усилению позиций российского правительства на Северном Кавказе, в Дагестане, в частности. Петр I прекрасно понимал, что достижению задуманных им целей будет способствовать пророссийски настроенная значительная часть населения Кавказа и Прикаспийских областей. Потому он старался удовлетворить их просьбы. Так после вступления в Дербент российской армии табасаранский владетель Рустам-кади обратился к Петру I с просьбой оказать помощь в борьбе с уцмием Кайтагским, Сурхай-ханом Казикумухским и Хаджи-Даудом, разрушившими его резиденцию в Хучнях за отказ воевать с Ираном. Из грамоты императора от 1 сентября 1722 г. видно, что он обещал табасаранскому владетелю восстановить его резиденцию, отправить инженера «для лучшего того строения города» и передать оружие и амуницию. Кроме того, коменданту А.Т. Юнгеру и наибу Дербента предписывалось, «...дабы его, Рустема, равным же образом от неприятелей охраняли» (25). Одновременно с кадием майсум Махмуд-бек табасаранский был взят под защиту дербентским комендантом.

Не были забыты российской администрацией услуги, оказанные дагестанскими владетелями российской армии во время ее похода во главе с императором Петром Великим. Шамхалу было установлено жалованье и выданы подарки, среди которых была и «одна зрительная труба». Также комендант Терки удовлетворил его просьбу и отправил к Адиль-Гирею команду, состоявшую из унтер-офицера с барабанщиками и 12 рядовых (26). За мирную сдачу Дербента и объявление покорности Петр Великий пожаловал дербентского наиба Иман- Кули-бека чином генерал-майора и установил ему денежное довольствие за счет казны, а 9 августа 1722 г. последовала грамота, в которой говорилось, что Дербент и его жители берутся под покровительство России и имеют право свободно торговать в Российском государстве. 17 декабря 1723 г. последовал сенатский указ о взимании таможенной пошлины с дербентских купцов наравне с российскими (27).

Таким образом, Россия, в отличие от своих соперников – Турции и Ирана, которые на Кавказе в основном действовали с помощью военной силы, организуя карательные походы против непокорных горцев, привлекала дагестанских владетелей на свою сторону политико-дипломатическими и экономическими методами. Политическая ориентация дагестанской правящей элиты на Россию приносила большие выгоды: обеспечивалась относительная безопасность дипломатических и торговых контактов с Ираном и Восточной Грузией; появлялись определенные гарантии безопасности для Терской крепости и гребенских казаков; Дагестан мог служить предметом дипломатического торга с Ираном. Дагестанские феодалы, присягая царю, получали жалованье (в случае лояльности); имели льготный торговый режим в России и могли рассчитывать на дипломатическое прикрытие в случае внешнеполитических осложнений.

МАГАРАМОВ Шарафетдин Арифович – кандидат исторических наук, научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии Дагестанского НЦ РАН.

Примечания

Работа выполнена при поддержке Программы фундаментальных исследований секции истории ОИФН РАН «Нации и государства в мировой истории».

Опубликовано: Вопросы Истории. – 2014 – № 10.

Дагестан историография Россия

версия для печати постоянная ссылка

Добавить комментарий

Ваше имя: Ваш E-mail: Ваше сообщение:     Введите код: