«СТРЕСС-ТЕСТ» АЗЕРБАЙДЖАНА НА ИММУНИТЕТ К РЕЛИГИОЗНОМУ ЭКСТРЕМИЗМУ
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Вячеслав МИХАЙЛОВ | 05.12.2014 | 12:10
Среди стран Южного Кавказа Азербайджан наиболее упоминаем в контексте угрожающего региону с Ближнего Востока религиозного экстремизма. Нефтеносная республика с мусульманским населением – не только геополитический «приз» для представленных на стыке Кавказа и Центральной Азии со своими интересами держав. Азербайджан попал в поле внимания и радикальных исламистских группировок, терроризирующих огромное пространство от западных границ Ирана до средиземноморского побережья Ливана. Прямая угроза вторжения в прикаспийскую республику исламистов с ближневосточной «пропиской» на сегодня отсутствует. В северном направлении экстремистские группировки «Исламское государство», «Джебхат ан-Нусра», «Хорасан» и другие, скорее всего, в обозримой перспективе ограничатся операциями, которые можно условно отнести к инструментарию «мягкой силы». Это засылка в регион эмиссаров, «репатриация» прошедших школу боевых действий на Ближнем Востоке боевиков-азербайджанцев на родину.
В стране есть предпосылки для роста конфессиональной напряжённости по линии сунниты – шииты, что может стать благодатной почвой для радикалов на первых этапах их ползучего проникновения в регион. Из республики также идёт весьма интенсивный поток местных граждан, пополняющих ряды «экстремистского интернационала» в Сирии и Ираке. Оба указанных фактора на нынешнем этапе создают для азербайджанских властей наибольшие проблемы, на их нейтрализацию сконцентрировано основное внимание спецслужб и сил правопорядка республики. Репрессивные меры могут дать краткосрочный эффект, но решить проблемы с религиозным экстремизмом в долгосрочной перспективе они вряд ли способны.
Ислам в Азербайджане имеет свою современную предысторию. С начала 1990-х годов рост азербайджанского национализма и возвращение республики в лоно исламской религии шли во многом параллельно. Лидерам республики были нужны основы для консолидации достаточно мозаичного в этноконфессиональном плане населения нового государственного образования. Однако религиозный «ренессанс» и этническая самоидентификация не приняли в Азербайджане вида некой завершённой идеологии «исламского национализма». Политическая элита Азербайджана, у руля которой с 1993 года встал нахичеванский клан Алиевых, осталась светской. Свою роль в невосприятии элитой ценностей «исламского национализма» сыграл и нефтяной фактор. С середины 1990-х республика включилась в самые тесные связи с западными энергетическими корпорациями, для стабильного продвижения бизнес-интересов которых на Апшеронском полуострове крен нефтеносной республики в сторону «пассионарного» ислама создал бы ненужные геополитические риски. Не последнюю роль в жёстком размежевании бакинской политической и деловой элиты с набиравшими в первой половине 1990-х силу идеями проникновения ислама во все общественные и государственные поры страны сыграл карабахский конфликт, а также сложные отношения с шиитской державой на юге. Конфликт с Арменией и Нагорным Карабахом необратимо бросил Азербайджан в объятия Турции, которая встала у истоков создания вооружённых сил новой республики, её социализации в международном сообществе и наложила свой отпечаток на сам процесс построения современной азербайджанской государственности. Тюркские этнические корни возобладали над религиозной идентификацией большинства азербайджанцев, принадлежащих к шиитской религиозной традиции.
Общенациональный лидер Азербайджана Гейдар Алиев стал именоваться таковым именно с тех пор, когда в республике была развёрнута активная кампания по нейтрализации очагов «воинственного ислама». Уже в 1991 году в Азербайджане действовали (без официальной регистрации) Азербайджанская партия исламского прогресса, Исламская партия Азербайджана, общества «Азад Руханилер» («Свободные духовные лица») и «Товбе» («Покаяние»). Отношение политического режима Алиева к религии менялось параллельно и в связи с изменением его внешнеполитических ориентаций. Первое время доминировала ориентация на Россию и Иран. В этот период Алиев-старший активно использует исламскую символику и опирается на официальную шиитскую иерархию. Однако затем, разворот Азербайджана на Запад и, прежде всего, на США завершился практическим удалением ислама с политической арены страны (1).
С иранским влиянием в республике было связано появление Исламской партии Азербайджана (ИПА), основанной в 1991 году. Число членов партии вскоре оценивалось в 50 тысяч человек. ИПА призывала к более тесным связям с Ираном, включая в это понятие и нефтяные концессии. В 1995 году председатель ИПА Алиакрам Алиев и несколько других партийных руководителей были арестованы, а сама партия лишена регистрации на том основании, что она получала финансирование из Ирана и имела связи со спецслужбами этой страны. Тем не менее, ИПА продолжала существовать, но полулегально, и уже с новыми лидерами во главе. В октябре 2001 года, после терактов в США 11 сентября, азербайджанский суд приговорил к длительным срокам заключения членов местной организации «Джейшуллах», планировавших нападение на посольство США в Баку (2).
Дело отторжения азербайджанской элитой, за которой до 2002 года стояла светская, а после – «умеренно исламская» Турция, идеи «исламского национализма» довершили продолжающиеся до сих пор сложные отношения Баку с Тегераном. Из Ирана в Азербайджан проникают идеи революционного ислама, которые чреваты внутриполитической дестабилизацией, решили власти прикаспийской республики. Но объяснять нынешний рост настроений радикального ислама в Азербайджане одними лишь внешними факторами влияния, будь то работа шиитских проповедников из Ирана или проекция на Кавказ радикальных учений с Ближнего Востока, получается всё менее убедительно. В республике задана своя, внутренняя логика развития событий в вопросе попадания Азербайджана в «группу риска» заражения религиозным экстремизмом.
С «арабской весной», началом гражданской войны в Сирии, из Азербайджана участился информационный поток, свидетельствующий об угрозе наиболее негативного для властей сценария развития ситуации в сфере конфессионального сожительства граждан республики. На суннитское меньшинство Азербайджана стали смотреть с подозрением, появились симптоматичные заголовки в зарубежных изданиях. Исповедующие ислам суннитского толка граждане Азербайджана в своём большинстве являются выходцами из северных регионов республики. Особенно выделяются Закатальский, Белакенский и Гахский районы на северо-западе Азербайджана, административные границы которых выходят к Грузии и российскому Дагестану. Условной конфессиональной сегрегации, какая, например, имеет место в известном далеко за пределам Азербайджана посёлке Нардаран (3), в этом, удалённом от столицы, уголке страны нет. Зато, в отличие от локализованной в рамках одной поселковой административной единицы религиозной самобытности Нардарана, в Закаталах и прилегающих к нему районах, где компактно расселены нацменьшинства Азербайджана (аварцы, цахуры, лезгины), с 2011 года наблюдается поступательный рост напряжённости в отношениях местных суннитов и шиитов. Многие выходцы из северного Азербайджана получили религиозное образование в суннитских центрах Исламского мира. К примеру, в саудовской Медине. Придерживаясь консервативных взглядов на догматы исламского вероучения, которые в последнее время модно объединять понятием «салафизм», эти люди стали маргиналами у себя на родине. Здесь их именуют «ваххабитами» и относятся как к потенциально враждебным элементам, предвестникам проникновения в «светский» Азербайджан фундаменталистских взглядов с Ближнего Востока. Над азербайджанскими «ваххабитами» властями установлен тщательный контроль, но это не помогло избежать появления в республике местных ячеек салафитов, которые даже «обросли» своей структурностью и руководством. Лидером азербайджанских салафитов упоминается Гаджи Гамет Сулейманов, его соратники уже замечены в акциях в поддержку группировки «Исламское государство». Равно властям пока не удаётся полностью исключить проявления конфронтации между суннитами и шиитами республики. Свидетельства сложных взаимоотношений адептов двух толков ислама в Азербайджане в последнее время нашли несколько своих подтверждений. К примеру, в мае 2013 года, в близлежащем к Баку городе Сумгаит возник один из таких очагов суннитско-шиитской напряжённости. Инцидент между представителями двух общин произошёл по вполне ординарному поводу. Местные сунниты-салафиты стали в массовом порядке приходить в «Джума мечеть» Сумгаита и избрали себе «альтернативного» имама. Это вызвало недовольство у традиционной общины мечети – шиитов. С подобной интерпретацией имевших место год назад в Сумгаите событий выступил Госкомитет по работе с религиозными образованиями Азербайджана. Детали инцидента остались за кадром. Впрочем, этот эпизод из серии сложных взаимоотношений между суннитами-салафитами и шиитам республики в миниатюре продемонстрировал многие риски для властей.
Азербайджанские салафиты ощущают себя не только маргиналами, но и открыто заявляют о дискриминационной политике в их адрес. Одним из объяснений участия в боевых действиях в Сирии и Ираке на стороне «Исламского государства» и других радикальных группировок азербайджанские салафиты избрали как раз свои лишения в Азербайджане. Но не одними только притеснениями обусловлен внушительный поток граждан республики на Ближний Восток (число азербайджанцев в рядах «экстремистского интернационала» варьируется в пределах от 300 до 500 человек). Годы авторитарного правления политической элиты привели к уничтожению гражданского сектора в республике как такового. А значит, создана благоприятная среда для появления в Азербайджане не только «альтернативных имамов», но и общественных течений, которые будут отличаться своей агрессивностью, выдвижением радикальных требований. Причём, вероятнее всего, именно на религиозной основе, ибо другого эффективного инструментария формирования в тотально подконтрольном властям социуме альтернативного коллективного мнения на поверку не существует.
Азербайджан также стал и своеобразным «экспортёром» религиозного экстремизма. Власти республики стремятся представить себя в качестве последнего бастиона перед проникновением радикальных учений на Кавказ. Одновременно в местных СМИ официозом активно продвигается установка на представление Азербайджана пострадавшей стороной, вынужденной предпринимать у себя жёсткие меры подавления ростков религиозного экстремизма, проникающего сюда, в том числи и с Северного Кавказа России. Однако последние факты красноречиво свидетельствуют о несколько ином положении дел. В Москве задержана группа лиц, выходцев из Азербайджана, которой предъявлены обвинения в финансировании боевиков в Сирии и Ираке. В республике Коми генеральному директору ОАО «Ухтанефтегазгеология» Акифу Керим оглы Саядову вменяется схожее правонарушение. Пока это лишь эпизодические случаи, не выстроенные в некую канву системной последовательности. Но и их достаточно, чтобы выйти из сетей информационной пропаганды азербайджанских властей, представляющих проблематику религиозного экстремизма у себя дома в однобоком свете.
В Азербайджане насчитывается уже 40 тысяч «ваххабитов», сотни из которых воюют в Сирии и Ираке, подобные алармистские оценки всё чаще можно встретить в местных изданиях. И хотя цифра в 40 тысяч может показаться завышенной, это не отменяет другие выводы азербайджанских авторов. В соответствии с ними, республика превратилась в перевалочный пункт распространения радикальных течений ислама между Кавказом и арабским миром.
Проблема не просто серьёзна для Азербайджана. Она может сдетонировать в республике, с избыточным авторитаризмом и дефицитом гражданских институтов, призванных «выпускать пар из котла», необратимые политические последствия. Запад уже предупредил Баку о «майдане» на западном берегу Каспия. Самое интересное, что это предупреждение не до конца понимают даже его авторы. «Майдан» в Азербайджане, если ему вообще суждено быть, не станет делом рук внутренних политических сил, местной оппозиции. Последняя давно потеряла серьёзные шансы к воспроизводству на азербайджанском политическом Олимпе. Системные внутриполитические изменения на Апшеронский полуостров могут придти в виде условной «Исламской революции». Но это будет не революция по образцу «Тегеран – 1979», хотя некоторые параллели в этом дискурсе всё же присутствуют. Это будет «Исламская революция» со «знаком минус», с повторением не иранского сценария консолидации общества на основе политического ислама, а, пожалуй, по иракскому образцу секторального деления страны по линии разлома между суннитами-салафитами и шиитами.
(1) Али Абасов, Ислам в современном Азербайджане: образы и реалии // Азербайджан и Россия: общества и государства, М., 2001.
(2) Тадеуш Светоховский, Ислам и национальное самосознание на пограничных территориях: Азербайджан // Религия и политика на Кавказе (материалы международной конференции), Кавказский институт СМИ, Ереван, 2004.
(3) Жители посёлка, расположенного в 30 км к северу от Баку, отличаются крайней религиозностью и приверженностью шиитской ветви ислама. Нардаран стал штаб-квартирой Исламской партии Азербайджана, которая и была здесь основана в 1991 году.
Специально для kavkazoved.info
Азербайджан безопасность Ближний Восток ислам терроризм
